Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

Но 17 августа, день, на который было назначено выступление Хендрикса, доказал, что это был днём бедствия. Зарядил дождь; джип Майка и Арнолда застрял в грязи, и спас их только буксир. Сама сцена была в ужасном состоянии. Никто не ожидал, что соберётся столько человек. Наивно было думать, что такие имена, как Джанис Джоплин, Грейс Слик, Джон Фогерти, Слай Стоун, Роджер Долтри с Питом Таунзендом, ну и конечно же, Джими Хендрикс не привлекут не меньше трёхсот тысяч человек, оставшихся, несмотря на дождь, на поле, на котором обычно паслись коровы. Сверх того, расписание фестиваля съезжало с первоначального плана, и группы выходили на сцену всё позднее и позднее намеченного срока. Когда прибыл Джими, что и его не обойдут проблемы, которые, казалось, накапливались весь день. Он кашлял, чихал и был ужасно бледен.

— Боже, Джими, ты выглядишь ужасно! — воскликнул я, увидев его.

— Привет, Таппи, я тоже очень рад тебя видеть! Со мной всё в порядке, просто небольшая простуда.

— На вид она много хуже, — сказал я, после того как он громко чихнул. — Ты уверен, что сможешь играть?

— Всё будет хорошо, дружище. Об этом не волнуйся. Хотя, хотелось бы, конечно, раздобыть стакан воды.

Даже чистой воды я не мог найти бедняге в этом хаосе. Какой–то шутник растворил кислоту во всей питьевой воде, которая была за кулисами. Вид у Джими был откровенно больным; мне не хотелось добавлять ему проблем галлюциногенной водой. К счастью Майк, поговорив с устроителями, убедил их перенести выступление Хендрикса на следующее утро, продлив фестиваль до понедельника, учтя его состояние.

Это позволило ему выспаться, и на утро он выглядел много лучше. Думаю, Майк нервничал больше Хендрикса, ведь это было первое большое его выступление, где Майк Джеффери был единоличным его менеджером.

Поскольку официально закрытие Вудстока произошло накануне воскресным вечером, то к утру толпа сильно сократилась, примерно до двадцати пяти тысяч, но знаменитая вудстоковская атмосфера, которую все с таким жаром описывают в исторических книгах, была сохранена. Все эти люди, героически выстояли и дождь, и холод, чтобы только вновь увидеть выступление Хендрикса, и мы надеялись, что эта его новая группа, Gypsy Sun and Rainbows, сможет воодушевить и вознаградить их за терпение.

Когда они вышли на сцену в 7:30 на следующее утро, я сразу понял, что это не будет повтором Монтерея. Gypsy Sun and Rainbows мучительно долго репетировали, мешали постоянные посетители, которые приходили и уходили, когда им вздумается. Майк был в ярости. И не только простуда Джими была этому виной, а недостаточная подготовленность. Майк нервно мерил шагами закулисье, проклиная Джими и его заверения, накормленный сполна обещаниями новой его группы.

Самым запоминающимся номером, по–моему, стал Национальный Гимн в его исполнении. Потрясающее зрелище, но оказалось совершенно не достаточным заставить Майка радоваться.

Джими несколько смягчил его настроение, согласившись появиться в шоу Дика Карвета, популярной телевизионной программе, передаваемой по каналу Эй—Би-Си из Нью–Йорка. Его пригласили, чтобы он рассказал свои впечатления об опыте фестиваля такого размаха. Это шоу было очень престижно, к тому же там сменился промоуторский состав, а для самого Джими выступление на этом шоу сулило возможность высказать публично свои мысли.

Но он уже не был тем увлекающимся молодым человеком, с которым три года назад я познакомился в Cafe Wha?; Джими стал высокомерен, ненадёжен и… пропустил эфир. На телевидении за кулисами Джими потерял меня с Майком из виду, затерялся в толпе и исчез. Мы поздно это обнаружили, но найти его никому не удалось. Возможно, его увезли на одну из вечеринок. Вся жалость к его простуде растаяла, когда нам пришлось объяснять, что Джими в программе не сможет участвовать. Дик Карвет был очень недоволен, что Джими обошёлся с ним так грубо, несмотря на то, что в конечном итоге Джими всё же появился в шоу Дика Карвета, но уже только 19 сентября.

Не только один Джими Хендрикс испытывал давление в 1969 году. Я уже писал, что я променял свою жизнь на гастрольный режим, но я был здесь, в Штатах, на тысячи миль вдали от жены и от дома.

В общем, для меня это было удачей, так как здесь было больше возможностей для моего карьерного роста, я всё ещё занимался менеджментом, и всё ещё время от времени мне приходилось совершать деловые поездки, но они носили спонтанный характер, и у меня всегда было желание вернуться.

Отличие состояло только в том, что теперь мы с Маргарет переживали большие трудности; постоянный надзор со стороны польских властей и частые отлучки, мои и её, из дома в связи со спецификой нашей работы постепенно привели к распаду нашего брака.

Мы с моей прекрасной принцессой всё дальше и дальше дрейфовали порознь, и, казалось, нашему несчастью не будет конца. Сначала я думал, что разлука пойдёт нам на пользу, но, чтобы быть честным, скажу, что было это лишь утешением, и вскоре я осознал, что прочно врос в американскую почву. Я стал испытывать облегчение, находясь вдали от моей жены. Неужели действительно мои «счастливые часы» приведут к концу?

Но к счастью времени на свои проблемы у меня оставалось мало; когда я стал понимать точно, какие заботы у Майка Джеффери, мои затруднения начали казаться мне ничтожными. За несколько дней до Вудстока боевики ИРА вычистили в одно мгновение весь фонд Майка Джеффери; дни успешного увиливания Майка от налоговой инспекции подошли к концу, и теперь у него настали серьёзные финансовые проблемы.

Если Джими думал, что обретает свободу, теряя Час Чандлера, и может начать экспериментировать со звуком, он глубоко ошибся. Майк не дал ему ни одного шанса в единоборстве с собой. ИРА ударила по личным деньгам и заставила Майка прибегнуть к сильнодействующим мерам. Ему срочно нужны были деньги, но единственным его ценным приобретением был Джими Хендрикс.

Выступление Gypsy Sun and Rainbows на Вудстоке его убедило, что экспериментирование необходимо прекратить. Он потребовал от Джими вернуться к прежней формуле, которую создал Час: к трио. Джими не был рад такому повороту событий, но, в конечном счёте, согласился со своим менеджером. Так появился Band of Gypsies, по–прежнему с Билли Коксом на басу и на первых порах, по крайней мере, с Бадди Майлзом на барабанах, и немедленно были организованы гастроли. Денежный поток пошёл.

Но всё равно денег катастрофически не хватало. Электрик—Леди, студия, которую проектировал лично Джими Хендрикс, всё ещё строилась и требовала постоянных вложений. Майк, используя свои старые связи, взял заём. Но от этого только ещё начались новые неприятности. Старыми «друзьями» Майка были гангстеры и заём, который они предоставили, был дан под высокие проценты. Такие же бессердечные как Майк они были по–своему правы, это были совсем не те люди, с которыми тебе бы захотелось иметь дело.