Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Час Чандлер (бас–гитара) присоединился к нам, поиграв с рядом ньюкаслских групп. Джон Стил на ударных, Алан Прайс за роялем и органом, а Хилтон Валентайн — гитара. Пиво лилось рекой, цыпочки висли гроздями, а Животные курили букварь. Но вот, что странно, Майк Джеффери всё это время держал себя в руках. В действительности я никогда не знал о нём ничего, кроме того, что он был владельцем этих клубов в моём родном городе.

На Майка работало несколько устрашающего вида громил, в задачу которых входило предотвращение всяких посягательств на его клубы. Самым из них отъявленным и пользующимся дурной славой был Турок, который держал двух тренированных немецких овчарок. Он был скор на руку, а овчарки — выдрессированы сидеть у лестницы. Одна наверху, другая — внизу, и хулигану не оставалось ничего, как торчать на средних ступеньках и дожидаться своей участи.

Downbeat стал плодородной почвой, на которой давали ростки самые странные и необычные взаимоотношения и люди. Малькольм Сесил. Он играл на басу здесь по субботним вечерам с Майком и Яном Каррами и их джаз–бандом, а позднее стал одним из продюсеров Стиви Уандера и живёт теперь в Калифорнии. В клубе было отдельное помещение, специальный клуб, где Дейв Финли потчевал музыкантов и их подружек Ньюкаслским тёмным элем или кое–чем потяжелее, и оргии часто длились до самого рассвета.

Там были и дикие штучки, вроде одной дамочки, которую я близко знал, ассистентки зубного врача. С ней я прожил самые дикие мужские Фантазии, когда нечаянно узнал, что у неё есть дубликат ключа от зубного кабинета. Бесстыжая долговязая блондинка с удивительным чувством кокни–юмора. Я ей нравился из–за моего роста. Особенно в тени переулка. Меня всё в ней возбуждало, только представь, как мои короткие ноги обвивают её тощие длинные ласты, ха!

Отовсюду, из самых отдалённых уголков страны съезжались музыканты в Downbeat. Репутация клуба была очень высока, но Майк Джеффери строил грандиозные планы. Открывая Маримбу, предполагалось, что клуб будет служить центром всего Вест—Энда — смелая попытка создать в Ньюкасле свой «У Ронни Скотта».

На первом этаже — кафе, а в подвальном — джазовое помещение, вызывающее индустриальное настроение своими водопроводными, газовыми и канализационными трубами, проходящими вдоль и поперёк всего потолка. Но субботними вечерами он набивался человеческими телами, единственным в клубе источником тепла. Так что веселье полное. За музыку отвечали братья Карр. Почти все вечера я проводил в Маримбе М. Дж. с бутылкой водки в кармане и чашкой кофе в руке, одетый в пальто из бобрика, которое практически никогда не снимал.

Но однажды произошла с Маримбой одна странная вещь. Клуб был открыт уже примерно с год и набрал лучшую репутацию, чем Downbeat, и полиция туда редко заглядывала, думаю, возможно, из–за отсутствия латиносов, да и дохода он не приносил, пока не стали приглашать звёзд, как у Ронни Скотта. Однажды, одним зимним неприветливым днём, в воскресенье после полудня я торчал в «Виноградной лозе», пропуская стаканчик–другой с приятелями. Когда отзвучал последний удар колокола я решил пройтись по центру подышать воздухом.

Ноги меня вынесли к переулку, который вёл к Маримбе. Вдруг, навстречу мне из–за угла выбегает органист Майк Карр с лицом пепельно–белым.

— Эрик, Эрик, ты не поверишь, — задыхаясь от быстрого бега скороговоркой тарахтит он, — Маримба горит, и мои чёртовы инструменты вместе с ней. Наша ударная установка, мой виброфон, всё. Всё охвачено пламенем!

Я побежал к Маримбе. Верно. С подвала валил дым.

Клуб поглотил огонь. Спустя минуту на переулке было уже не пройти, пожарные кареты, лошади, шланги, помпы. Старались спасти клуб от полного разрушения. Приехал Майк. Видно было, что его подняли прямо с постели. Он качал головой и поглядывал сквозь свои тёмные очки, как горит его клуб.

Провели расследование причины пожара, и в газетах написали, что виновником оказалась плохая электрическая проводка в подвальном этаже. Я прочитал эту заметку отцу. Он смотрел телевизор, но встал, выключил его и сказал:

— Слушай, вот что я сейчас тебе скажу, этот парень, владелец того места, Майк Джеффери, это его рук дело. Это я тебе говорю. Я знаю, потому что я сам прокладывал кабели, и мои провода не могут стать причиной пожара. Когда я что–то делаю, я всегда делаю это качественно. Попомни мои слова, здесь попахивает тухлой рыбой.

Я посчитал тогда, что отец слишком уж засолил. Тем не менее, несколькими месяцами позднее Майк получил значительную сумму от страховой компании, которой покрыл расходы на открытие нового своего детища — Club A Go—Go. Странно, но он попытался завязать дружбу со мной и, отклонив предложения профессиональных дизайнеров, предложил мне оформить клуб на моё усмотрение. Конечно я согласился, ведь нашей же группе предстояло там выступать!

Он взглянул на меня из–за своих тёмных очков и, поправив их на переносице, произнёс:

— Ну, я не знаю. Посмотрим. Но сначала помоги мне привести клуб в божеский вид. Я намереваюсь получить с него много денег. Можешь делать всё, что захочешь. Начинай рисовать эскизы прямо сегодня. Обсудим их, и я выскажу своё мнение.

Вот так это и было. Так мне предложили первую работу по моей специальности. А когда я закопался в чертежах мне на помощь пришли Винстон Скотт и Филип Пейн. Мне одному было бы никогда не справиться. И пока мы корпели над бумагами в городе произошло важное событие. Приехали Битлы. Они играли в Сити—Холле. Я специально сделал крюк, чтобы посмотреть что за концерт. Никто до них так ещё не всколыхнул национальное сознание. Я не верил своим глазам. Очередь по трое дважды обернула здание. Я чувствовал, что должно произойти нечто действительно большое. Музыку я обожал, многие группы подхватили их идею.

Казалось, мы навечно зароемся в ворохе чертежей, смет и бумаг, плотницкие, малярные, мебельные работы, но всё же открытие нового клуба на радость всем нам состоялось. Он находился в одном перелёте по Перси–стрит. Я был вполне доволен проведённой дизайнерской работой. Два просторных помещения, один концертный зал с буфетом и помещения для администрации. Триста мест для слушателей, сцена, танцпол. Другая половина клуба предназначалась для юных посетителей с лёгкими напитками и большим танцполом, способным вместить до полутысячи танцующих.

По субботам он заполнялся полностью. Молодёжь обычно танцевала до полуночи. В другом помещении, для более старшего населения, алкоголь ограничивался только установленными в клубе правилами. Майк выписывал только лучших исполнителей, таких как Джон Ли Хукер, Сонни Бой Вильямсон, Грэм Бонд, Yardbirds и Камни. Нам тоже удавалось выступить там в выходные, затем сразу гнали через весь город в Downbeat и играли уже там до ночи.