Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Хотя у нас уже было достаточно много своих поклонников из местной молодёжи, мы с удовольствием оставались послушать и других исполнителей, выступающих в этом клубе, особенно старались не пропустить Джона Ли Хукера или Сонни Бой Вильямсона. Во время одного из таких вечеров в клубе играл Грэм Бонд. Видимо, мы ему запомнились, так как по возвращении в Лондон он рассказал о нас Ронану О'Рейлли, парню, который работал в тот самый момент над проектом создания Радио Каролина. Рассказал, что видел в Ньюкасле одну местную великолепную группу и что не плохо бы было её пригласить выступить и вообще взять под свою опёку. Ронан появился в Ньюкасле вместе с Джорджо Гомельски, импресарио Yardbirds. Ронан взял на себя все расходы об отправке нас Лондон и нашем там пребывании, и мы провели несколько концертов совместно с Yardbirds. Именно там, во время нашего первого появления в Лондоне, в одном из пабов и родилось название нашей группы «Животные» в пику известной местной банде «Животноводы». Выступил Боров и сказал, что мы хотим представить на суд слушателей свою собственную музыку, полной свободы, немного приправленной анархией и много–много дикой природы и хорошего настроения. Так мы, став Animals, стали синонимом Club A Go—Go. Клуб стал центром, тем самым перекрёстком, на который ведут все пути молодёжи Ньюкасла с их уличной униформой: джинсами, длинными волосами и матросскими тёмно–синими куртками. Каждую субботу они выстраивались перед клубом в очередь, чтобы получить свою порцию сумасшествия.

Группа начала много ездить по пригородам, поэтому мы нашли одного парня, который бы заботился о нашем реквизите и о нас. Самая невероятная личность, какую мне приходилось встречать в жизни — Джеймс Таппи Райт, стал нашим гастрольным менеджером.

Из денег, которые мы выручили за наши выступления мы заплатили за синий Коммер, в котором должна была уместиться вся группа со всем нашим имуществом. Это было жизненно необходимым шагом, так как наши поездки вышли из границ города и пригородов, и мы начали гастролировать по всей стране. Теперь это кажется немыслимым, но на ранней стадии всё наше оборудование и личные вещи умещались в одной машине. Вместе с нами, конечно, в лице, Алана Прайса, Хилтона Валентайна, Джона Стила, Час Чандлера, меня, нашего роуди Алекса «Рыжего» Тоса и гастрольного менеджера Таппи Райта. И каким то чудом, каждый раз на удавалось запаковываться в этот синий Коммер.

Ранним утром в понедельник Таппи прикатил совершенно новенький синий Коммер, а вернул его уже к вечеру четверга. Люди в гараже не могли поверить, что за это время можно было успеть накатать шесть тысяч миль!

Наши самые ранние гастроли были сравни аду наяву, особенно с точки зрения роуд–менеджера, так как ещё не было никакой организационной поддержки. Мы должны были, например, выступить в Ньюкасле и Лондоне, а на следующий вечер в Ливерпуле, а затем в Эдинбурге, и после вернулись домой, в Ньюкасл. Невозможно понять логику гастрольного плана, но с Таппи Райтом нам казалось, что можно преодолеть всё, и было напевать, поскольку денег нам хватало. Перед Лондоном, мы совершили мини–тур, который и вывел нас на национальное радио. «Субботний клуб в живую» на Би—Би-Си поставил нас перед всей аудиторией радиослушателей Великобритании.

Приехав в Ливерпуль на этом совершенно новеньком пахнущем синей краской Коммере, мы и предположить не могли, что он будет весь исписан номерами телефонов и записками всякого, даже непристойного содержания красной, розовой и фиолетовой помадой…

Возвращаясь в Ньюкасл, мы настолько устали, что промахнулись, не заметив под снегом островка безопасности в конце автострады и пронеслись на всей скорости мимо патрульной машины. На следующий день в конторе клуба А-Го—Го нам показали записку от шефа полиции: «Эй, скажите своим охламонам, чтобы в следующий раз, возвращаясь домой, полегче съезжали с автотрассы!»

В другой раз, перед тем как отправиться из Ньюкасла в Лондон на концерт, мы обегали весь город в поисках пурпуровых сердец, чтобы не заснуть в дороге. Как назло, их нигде не было. В Ньюкасле тех дней в отличие от Лондона не были так популярны лёгкие наркотиками. Так или иначе, Таппи удалось найти у какой–то девицы таблетки, но не пурпурового цвета, а какого–то розово–красного. И она уверила его, что они достаточно сильны, чтобы не заснуть. Всю дорогу до Лондона он не сомкнул глаз, не сомкнул и на обратном пути, и только уже дома выяснилось, что ему дали женские противозачаточные таблетки.

Мы становились всё популярнее и популярнее. Иногда развязнее, иногда мелодичнее, так что в один прекрасный день Микки Мост объявил нам, что купил для нас время на студии, нарезать нашу первую сорокопятку Baby Let Me Take You Home.

Что произошло тогда с нашим менеджментом до сих пор никому не вполне ясно, но Ронни О'Рейли сошёл с картины, а нарисовался Микки Мост, и у нас неожиданно появился канадской сборки полуфургон Форд—Галакси, великолепный экземпляр, удобный во всех отношениях.

От Лондона до Манчестера он с комфортом домчал нас всего лишь за два часа. Нам было с чем сравнить его удобства, вспоминая старый наш Коммер. Но у Таппи продолжали пропадать зеркала и фары, а сам фургон стал быстро покрываться слоями губной помады. Таппи стал нашим шестым полноценным членом, и мы без него никуда и шагу не ступали. Без хорошего роуд–менеджера и группа — не группа, сколько бы слаженно ребята не работали.

С этого момента Ньюкасл для нас остался далёкой родиной, а домом стал Лондон.

Хилтон Валентайн, Таппи Райт и я поселились насколько возможно ближе к центру, в Эрлс–Курт. Час и Алан выбрали более тихий район — Холланд–парк, а Джон Стил место, откуда было ему удобнее добираться до Ньюкасла, так как при любой возможности он нёсся домой. С год мы жили на Редклифф–сквер, затем переехали в дом номер 64 по Кранли–гарденс, ставший знаменитым «Клубом-64» из–за вечно открытых настежь дверей. А то и окон!

Выступали, записывались, снимались на телевидении и, конечно же, тусовались по клубам. В Лондоне их было полно. Энергии и находчивости владельцев можно было позавидовать — любыми способами старались они отбить у друг друга посетителей. Музыкантов они относили к VIP-категории, и мы были окружены всевозможными привилегиями. Бесплатная выпивка, бесплатный вход, и любая птичка по выбору. Что ещё можно захотеть? И так из клуба в клуб, вечер за вечером.

Одним из наиболее «в» из самых–самых был The Ad Lib за Лицестер–сквер. Где в помещении наверху часто можно было встретить Великолепную Четвёрку и многих других из народившейся лондонской поп–элиты. Душой и сердцем клуба был чёрнокожий диск–жокей–повар, только ему удавалось одновременно на кухне жарить вам яичницу с беконом и переворачивать сорокопятку на проигрывателе. Обычно он крутил Камней, Битлов, Отиса Реддинга, Джеймса Брауна, Бобби Блу–бенд и Вильсона Пикетта.