Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Отдавать себя людям, как бы мало ни было у тебя самой, правильно. Но нельзя ждать такой же отдачи от людей — это несправедливо. Ведь все люди разные, и обстоятельства, в которых они живут, тоже разные. Нельзя мерить всех своей меркой. Необходимо уметь поставить себя на место другого и постараться понять его суть. Иными словами, влезть в его шкуру. Тогда не будет обид, переоценок ценностей, которые так тяжко переживать.

А как строят свои отношения со мной люди? У меня много друзей. Конечно, встречались и равнодушные. Но я смотрела на них сквозь пальцы и благословляла жизнь за то, что познала и милосердие, и великодушие, и доброту, которые всегда умела так высоко ценить. Лишь бы люди не относились ко мне снисходительно. А против этого зла есть одно средство — достоинство.

Долг — это то, что обязует человека совершать определенные поступки. Человек в нашей стране должен трудиться. Должен уважать старость, заботиться о детях. И еще многое другое. Какое счастье, когда долг совпадает с внутренними устремлениями самого человека, а выполнение его приносит человеку удовлетворение!

В чем я вижу свой главный долг? В удовлетворении постоянной потребности помогать страждущим, особенно молодежи, подросткам, которых еще в детстве болезнь вырвала из нормальной колеи жизни. Мне никто не навязывал этот долг, и я не выбирала его сама. Это пришло стихийно в начале моей журналистской работы. Молодые знают меня по газетным статьям, каждая из которых — бой за их судьбы. Я слишком хорошо знаю этих девочек и мальчиков, мужеству и терпению которых могли бы позавидовать иные взрослые. Все они — мои дети. Пишут, звонят по телефону, приходят, кто может. Мой долг перед ними труден, но нет ничего радостнее, чем пожинать их победы. Большего утешения в своих страданиях я не знаю.

Ох, как нельзя жалеть себя! Это расслабляет волю, позволяет роптать на свою судьбу. И не только не приносит облегчения, как, впрочем, и слезы, но и усугубляет страдания. Если тебе плохо, помоги человеку, которому еще хуже. Это сделает тебя сильнее и счастливее. И забудешь о себе.

Отчего-то боль и тоска по близким не убывают с годами. Напротив, если раньше можно было как-то уйти в воспоминания, разглядывать фотографии ушедших любимых, то теперь это становится нестерпимым. Бежать от мыслей о них! Этого прибежища больше нет. Но тогда что же есть? Настоящее! Да! Вопреки непрерывной боли, физической и душевной, вылавливать в воздухе искорки радости и силой своего оптимизма возводить ее в такую степень, чтобы она перекрывала все тяжелое. Создать в себе другой — «невсамделишный» — мир. И тогда даже настоящий день засияет всеми цветами радуги. Ведь радость есть в любой жизни. Сама жизнь — нескончаемая радость, если научиться пренебрегать трудностями как чем-то преходящим, несущественным, не тем, что составляет суть жизни.

Когда тебя настигнет несчастье, люди — близкие, друзья — стремятся на помощь. Но бывает беда непреходящая, на всю жизнь. Она изматывает тебя ежедневно, ежечасно, оставляя все меньше сил для борьбы, даже если находишься постоянно в состоянии внутренней мобилизации. А ведь это со временем становится не легче, а труднее. Годы-то идут! Но люди, даже близкие, привыкают к твоей беде, подсознательно чувствуют: тебя надо не просто спасти, а спасать всю жизнь, каждый день. Кто же, кроме матери и иногда отца, на это способен?! А они не вечны. И в общем-то страждущий остается один на один со своей бедой. Его положение со временем не улучшается, а ухудшается. Ведь он-то не может привыкнуть! Наоборот, и сил становится меньше, и терпение истощается, и люди уже не бьют в колокола. Вот в чем трагедия такого человека! Как же нужно искать в себе и силы, и терпение, и мужество — постоянно! Лишь бы не озлобиться, не ожесточиться. Ведь тогда и тебе, и окружающим станет еще труднее.

Есть люди, которые говорят: страдания портят характер человека. Другие верят в обратное: страдания делают его терпимее, добрее, мудрее. То и другое, на мой взгляд, заблуждение. Все зависит от того, что в человеке заложено. Если по природе своей человек добр, он и в страдании останется добрым, да еще к тому же трудная жизнь сделает его мудрее. Если нет, то страдания сделают его несносным. Суть души — вот что определит характер человека в беде.

Человек бросается спасать другого, чужого, даже если ему самому при этом грозит гибель. А иной отворачивается, спасая себя. Что руководит в таких случаях поступком человека — ведь зачастую все происходит молниеносно, он даже не успевает подумать, осознать, взвесить? Видимо, срабатывает рефлекс. Какой? Человека готовит к поступку вся предыдущая жизнь. И какова она, прожитая, таков и рефлекс в минуту опасности.

Одинок ли человек по природе своей? Я считаю, что все зависит от сложившихся обстоятельств. Ведь одиночество — это состояние души. В человеке от природы заложено не одиночество, а способность к такому состоянию как реакции на внешние обстоятельства, в которых, пожалуй, не может помочь ни общительность, ни открытость, ни даже умение привязываться и любить других людей.

Что такое счастье? Мне думается, особый дар восприятия жизни.

…Однолюб — это свойство человеческой души или опять-таки то, что определяется стечением обстоятельств? Наверное, и то и другое. Когда личная жизнь складывается счастливо, легко быть однолюбом (и то далеко не всегда). А если нет? Можно, будучи однолюбом, остаться верным на всю жизнь даже умершей. А если ошибка, и ты любил придуманного человека или если любимая предала тебя? Кому остаться верным, даже если по природе своей ты однолюб? Быть однолюбом такое же счастье, как и редкость.

Под свободой я понимаю возможность полного самовыражения. Свобода никоим образом не исключает судью твоим поступкам. Этот судья — совесть, единственное, что стоит над свободой. Совесть же — это лакмусовая бумажка, по которой нами же оценивается наша жизнь. Мы можем поступать по совести или против нее. Но ведь и совесть бывает разная. Это понятие очень субъективно. Называют же людей бессовестными. Ну и что же, бывает у человека отсутствие совести, как отсутствуют руки, ноги, талант. Только все это зримо, а совесть нет. Так что же такое совесть? Я пойду окольным путем: жить по совести — это высшая мера нравственности, и, значит, совесть — высший для нас судья.

Я не считаю себя профессиональным писателем. Не хватило способностей и возможностей — у меня всегда была еще и другая работа, кормившая меня (кстати, эту другую работу я люблю). Но сколько профессионалов пишут серенько и неинтересно! Наверное, дело не в профессионализме, а в том, чтобы писать то, что пропускаешь через собственное сердце.

Обычно за одной бедой спешит другая. Человек попадает в порочный, «заколдованный» круг. И тогда главное — не потерять контроль над собой, собраться с силами, бороться. Только так можно прорвать кольцо блокады.