Павел Бажан - О науке и не только

Первый раз я получил деньги за выполненную работу в с. Ижевском. Мне исполнилось 12 лет, и отец, будучи начальником строительства, оформил меня (как я понимаю, противоправно) с таким же несовершеннолетним другом на работу по разборке кирпичной кладки в каком-то подвале.

Работать, высвобождая кирпичи, приходилось полулежа, в полутьме, с минимумом инструмента. Зато потом мы получили деньги в кассе, и я был страшно горд содеянным.

Как я истратил первый заработок, память не сохранила, вполне возможно, отдал матери под ее нажимом — такая привычка у нее была.

В Ижевском меня застала смерть И. В. Сталина. Первого или второго марта 1953 г. я услышал, как рано утром отец, слушавший «Голос Америки», возбужденно будил мать:

«Надя, Надя, Йоська сдох!», что покоробило меня. Третьего марта по радио официально объявили о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Позиции отца не разделял и не разделяю сейчас. В детстве благодаря хорошему идеологическому воспитанию советской школой, а в зрелом возрасте по результатам анализа достижений Советского Союза в сталинское время и понимания (надеюсь) психологии русского человека считаю Иосифа Виссарионовича самым выдающимся деятелем нашей истории. Наш народ талантлив, но «ленив и нелюбопытен», но если к нему подобрать ключи, то с ним можно горы свернуть. Вот такие ключи и подобрал к народу И. В. Сталин, и с таким народом он свернул горы, да так, что Гитлер, Черчилль, Наполеон, русские цари нервно курят в сторонке.

В Ижевском жить к нам на лето приехала моя сводная сестра Мила. Ей было тогда 15 лет, и за ней стал ухаживать работник райкома комсомола, порой действуя через меня. По-моему, у него ничего не вышло — сестра знала себе цену. Надо сказать, и старшая сводная сестра Нина также подолгу гостила у нас летом в 1949–1951 гг., когда у нее в медицинском институте были каникулы. Закончив институт, она резко оборвала все связи с отцом и нашей семьей. Нина мне ничем не запомнилась, у меня даже ее зрительный образ не сохранился. Сестра Мила после того как вышла в самостоятельную жизнь тоже плохо говорила об отце — обе его дочери не могли простить ему, что он бросил их мать.

Все повторяется, и мой старший сын Юра тоже не простил мне мой уход от его матери.

В Ижевском я впервые напился допьяна. Дело было так. В пасхальное воскресенье (мои родители в бога не верили, но как и многие с удовольствием праздновали Пасху) родители послали меня поздравить своих коллег Луценко (теперь я думаю, что просто потому, что хотели остаться дома одни, ну вы понимаете, о чем я). Молодая пара из Полтавы, муж (прораб) не стеснялся при мне хватать свою аппетитную женушку за грудь и другие мягкие места, решила пошутить и уговорила меня выпить рюмку, потом вторую. Не помню, сколько было рюмок, но домой я пришел «на бровях» и меня рвало целый день. Так я узнал, что пить вредно, что впрочем, не помешало мне воздавать Бахусу всю мою самостоятельную жизнь. Видимо, что-то наследственное, отец тоже любил выпить.

Несправедливости со стороны взрослых за свое детство я натерпелся. Об одном таком случае я рассказал в эпизоде 10.

В Ижевском мать попрекала меня тем, что я, якобы, тайком съел трехлитровую банку клубничного варенья, хранившуюся не то в погребе, не то в кладовке. Такого не было, рвотные судороги после сгущенки и патоки на всю жизнь отбили у меня интерес к сверхсладкому, но мои оправдания не действовали и года два — мать с отцом в шутку и без просили меня признаться в том, чего я не делал. Нет худа без добра, и у меня на всю жизнь сложился комплекс справедливости, и тем, что у меня на одном из первых мест в оценке поведения человека является справедливость, горжусь. Но понял я то, что многие положительно оценивают меня исключительно за справедливость, только в возрасте около 50 лет. До этого о своих качествах я и не подозревал.

Смена мест жительства влекла за собой смену школ, учителей, никто из них не остался в памяти, кроме учительницы математики Матрены Филипповны (вернее, запомнилась не она, а ее редкое имя) и учителя русского языка и литературы (Н. С.?) Полуляха. Он прибыл в нашу школу в Аркадаке после окончания института, и сразу жизнь в школе забурлила. На переменах стала звучать музыка — популярные тогда «Мишка», «Ландыши», — образовался литературный кружок, но вот что странно — его уроки, оказывается, я не помню.

Далее память переносит меня в зал Дома культуры, где я, 15-летний, в праздничный вечер со сцены читаю взрослым (наверное, рабочей молодежи) стихотворение С. Есенина:

Где-то рядом Н. С. Полулях — это он привлек меня к рабочей «эстраде». Думаю теперь, что этот учитель был слишком молод, чтобы соизмерять возраст и личность чтеца и смысл читаемого им произведения, но именно он привил мне любовь к хорошей литературе, русскому языку, поэзии.

Правда, читать книги я полюбил раньше. В детстве я часто болел, переболел всеми детскими болезнями, но чаще всего меня мучила простуда. И вот однажды, когда я валялся в постели с температурой (это было в Ижевском), мне принесли книгу Жюль Верна «Таинственный остров». Читая ее, я испытал потрясение: бывают же такие умные люди как этот инженер и ученый Сайрес Смит! Оказалось, что читать — крайне интересно! С тех пор книга — мой неизменный спутник всегда и везде.

Отметим важный момент — первая книга, оставившая след в моем мироощущении, это книга научно-популярного жанра, книга-пропагандист высокого профессионализма, инженерных знаний и роли науки в достижении успеха. Не тогда ли проклюнулись во мне ростки интереса к техническим наукам, обильно политые великолепием русского языка?

В 1956 г. отца перевели в г. Борисоглебск, который и стал последним местом его жизни. Здесь мне довелось начать свою рабочую карьеру и закончить среднюю школу-десятилетку, но в марте 1956 г. я был только принят в 8 «б» класс средней школы № 4 г. Борисоглебска.

Учебный год вскоре закончился, пришло лето, но вместо каникул пришлось по воле родителей встать к токарному станку и осваивать профессию ученика токаря в механической мастерской строительно-монтажного управления, начальником которого был отец, — так мне прививали любовь к труду и учили жизни (ругаться матом я научился именно тогда). Из всего периода обучения помню, что начальственность отца мне помогала мало, может быть, даже наоборот, производственные учителя драли с меня три шкуры, и мне очень не хотелось каждую смену убирать стружку со станины и поддона станка, смазывать направляющие для суппорта до и после смены, работать в защитных очках.