Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Фашисты не выдержали натиска и повернули обратно. Уцелевшие танки тоже возвращались на свои позиции. Мы подобрали трофейное оружие, забрали у убитых часы, сигареты, зажигалки, блокноты и вернулись в свои траншеи. Это был первый довольно удачный бой с фашистами, в котором мне довелось участвовать. Во время самой атаки, как помню, куда-то подевался весь страх. В мыслях было одно — как уничтожить больше врагов. В разговорах после боя выяснилось, что такие же мысли владели всеми солдатами нашей роты. Правда, и у нас было трое убитых и более десятка раненных, но в основном от бомбежек и артобстрелов. Больше в подобных атаках мне участвовать не приходилось.

Однако служба в хозяйственной роте нас с Гришей не удовлетворяла. Выбрав минутку, когда командир дивизии оказался на месте, мы решили обратиться к нему с новой просьбой: «Мы не довольны своей службой — делить махорку и хлеб. Желаем перевестись в боевую часть». Иван Ильич посмотрел на нас, оглядел каждого с ног до головы и, непроизвольно улыбнувшись, сказал: «Молодые вы, ребята, грамотные. Война протянется, еще навоюетесь, но раз уж так вы настаиваете, направлю вас в отдельный саперный батальон. Согласны?» Мы согласились без разговоров. Командир вызвал адъютанта и велел проводить нас до места расположения и представить командиру батальона.

Командир 400-го отдельного саперного батальона обрадовался пополнению, так как у него был некомплект 81. После предварительной беседы он провел нас к грузовой автомашине «ЗИС-5» и приказал командиру взвода подрывников принимать пополнение. Мы с Гришей удовлетворенно переглянулись. Командир взвода познакомил нас с боевыми задачами взвода — подрывать мосты при отступлении, минировать завалы на дорогах и прочее.

Пока мы знакомились с устройством мин, капсюлей, методикой их установки в разных положениях и на разных объектах, прозвучала боевая тревога об угрозе бомбардировки. Бойцы бросились к землянкам. В это время появилась полевая кухня с обедом. Пока возчик привязывал свою пару лошадей, укрывши их под густым тополем на окраине деревни, началась бомбежка. Звеньями по три «Юнкерса» 82 летчики методично, круг за кругом входя в пике, сбрасывали бомбы. Из-под каски я всегда следил за полетом каждой бомбы. Каждый самолет сбрасывал их, в зависимости от веса, по 8—10 штук. По мере приближения бомбы к земле воздух оглашался пронзительным звенящим звуком, и через 2—3 секунды вздымались фонтанами черные столбы земли и пыли, разлетались вокруг свистящие осколки. Иногда казалось, что очередная бомба обязательно упадет на тебя. В эти минуты сердце уходило в пятки, но в каску стучали металлические осколки, на шинель сыпалась земля и песок, и смерть обходила стороной. Пожалуй, ничего более страшного я на фронте не ощущал.

После бомбежки, которая обычно продолжалась минут 30—40, казалось, живого места не осталось на земле, не то что живых людей. Тем не менее из окопов и траншей вылезали бойцы и с котелками и алюминиевыми ложками спешили к полевой кухне. Бывало, после бомбежки оставались раненные, но убитых от бомб почти никогда не было, разве что от прямого попадания. В котелки подошедших бойцов повар накладывал ячменную кашу с жиром, которую мы называли «дубовой», иногда, если повезет, было и первое блюдо — суп из чечевицы. Нередко во время обеда в воздухе пролетала «рама» — самолет-разведчик 83. В таких случаях мы ожидали либо артиллерийского или минометного обстрела, либо нового налета.

Однажды поступила команда перебираться на новое место. Мы переехали и расположились на берегу реки Десны, по ту сторону моста со стороны Чернигова, недалеко от деревни Количевка, расположенной по шоссе Одесса-Ленинград, обсаженном с двух сторон высокими деревьями с пышными кронами. Это было утром в начале августа сорок первого года. Машины замаскировали ветками в кустарниках на берегу реки, а сами по команде тут же начали копать одиночные окопчики на случай бомбежки. Сколько за время отступления пришлось нам перевернуть земли, копая окопы, траншеи, землянки для спасения собственной жизни! Трудно даже представить. Отличие было лишь одно: если первые ячейки оставляли кровавые мозоли на ладонях, то потом кожа огрубела и никаких следов не оставалось.

Вскоре командир батальона вызвал взводного и приказал подобрать группу саперов, погрузить их вместе с взрывчаткой на автомашину и срочно выехать по шоссе в направлении Киева. Командир взвода (к сожалению, не помню фамилий ни его, ни комбата), погрузив в кузов необходимую взрывчатку с капсюлями, проводами, отобрал 8 человек, в том числе и нас, и объяснил задание. Выехали мы на шоссе и помчались в сторону столицы Украины. Когда до города оставалось километров 6—7 и в зелени уже виднелись дома на окраине, нашу машину остановил офицер в чине капитана. Рядом стояли два его товарища и мотоцикл с коляской. Подозвав старшего нашей группы, он объяснил суть дела и предложил возвращаться обратно. Оказалось, что команда взорвать мосты, ведущие в Киев через Днепр, была отменена (а нашей группе предстояло взорвать именно один из этих мостов). Мы повернули обратно.

На второй день мы заминировали мост через Десну у Чернигова, а для взрыва его оставили двух бойцов с младшим командиром. Прибыв на прежнее место, я был вызван командиром батальона в штаб. Он приказал мне заполнять списки личного состава с указанием солдат, находящихся в строю, раненных, погибших и пропавших без вести в последние дни. Словом, пришлось мне исполнять обязанности писаря, так как прежний был ранен, а командир откуда-то узнал, что пишу я грамотно и красиво. Кроме составления списков он предложил мне редактировать и оформлять боевой листок под заглавием «Раздавим фашистскую гадину» 84. У него нашлись листы ватмана, краски и цветные карандаши. Я согласился. Пришлось пройти по ротам и взводам батальона, поговорить с командирами отделений и взводов, чтобы собрать необходимый для листка материал. В тот же день через пару часов после обеда на кузове штабной машины был вывешен первый боевой листок с карикатурами и даже куплетами из сатирических басен Крылова. Командир объявил мне первую благодарность.

Но из саперов меня никто не списывал. Мы минировали завалы из спиленных деревьев на лесных дорогах, чтобы задержать наступление противника. Один раз нас вместе с другими подрывниками на двух автомашинах направили к городу Пирятин. Там на возвышенном месте мы копали землянки, покрывали их бревнами в три или четыре наката, засыпали землей и маскировали. Как оказалось, позже здесь размещался штаб Юго-Западного фронта 85.

После выполнения этого задания мы вернулись на прежнее место у Десны. Ночь прошла спокойно. Только зарево дальних пожаров освещало темное небо.