Раиса Берг - Суховей. Воспоминания генетика

На все, чем я обладаю, или когда-либо обладала, всегда находился претендент, по большей части успешно завершавший экспроприацию. Муж, жилплощадь, штатное место для меня или для моего сотрудника, идея, собственность — деньги, дача — на все были претенденты или претендентки, более или менее ловкие. Аспирантское место для молодого врача, подавшего на конкурс, то появлялось, то вновь исчезало, но в конце концов дело утряслось. Аспирантка для изучения дат рождения больных заняла место в лаборатории. Но до осуществления замысла было как до звезд.

Утвердить тему, да еще в качестве кандидатской диссертации, результат которой мог оказаться нулевым, дирекция не соглашалась. Темы, исследований делятся на проходимые и непроходимые. Проходимые несомненно ведут к цели — получению степени, непроходимые не гарантируют успех, диссертация может не пройти большинством голосов на Ученом совете.

Ученые степени и, главное, порядок их присвоения — великий тормоз в развитии науки. Не истинная ценность исследования, а уменье угодить вкусам тех, кто будет голосовать, решает исход дела. Поиск, новаторство, риск — тут уж не до них. Степень нужна во что бы то ни стало. Без нее семью не прокормить, без нее нет даже тех крох свободы творчества, которыми обладает кандидат. Без степени, уверяю вас, много хуже, чем со степенью. Даже жилплощадь предоставляется кандидату большего размера, чем ученому без степени. Вы отказываетесь понимать, что это значит. Сейчас поясню. Полагается по закону девять метров на человека, квадратных, само разумеется. Вы живете в комнате в коммунальной квартире. Площадь — восемнадцать метров. За лишнюю площадь вы платите больше, чем за ваши законные девять метров. Но вот, о счастье, вам присвоена ученая степень! Вы имеете право на комнату независимо от ее размеров.

Беда, если ваш замысел мало-мальски уклоняется от стандарта. Защита — куда ни шло. О качестве работы будет судить Ученый совет института или университета, где заведомо есть специалисты в той области, в которой работал диссертант. Автореферат будет разослан по всем городам и весям Советского Союза, где есть специалисты нужной специальности. Отклики будут приняты во внимание при присвоении степени.

Утверждает тему тот самый Ученый совет того самого института, где будет проводиться исследование. В составе Ученого совета может не оказаться ни одного человека, способного оценить вероятность успеха. Именно так дело и обстояло в Институте цитологии и генетики Сибирского отделения Академии наук СССР. Аспирантка, докладывая, старалась подчеркнуть трудности и представить идею в самом глупом виде. Угроза ликвидации аспирантского места к тому времени исчезла, и аспирантка, увы, оказалась полновесным продуктом эпохи научного социализма.

Идея изучить изменения частоты возникновения мутаций у человека получила ярлык темы непроходимой, никто не верил в возможность раздобыть материал в стране, где само понятие наследственного признака многие годы считалось крамолой.

Пока шли дебаты, я изыскивала источники материалов и средства, чтобы оплачивать тех врачей, кто будет доставлять мне материалы из клиник и исследовательских институтов. Удача следовала за удачей. Нина Александровна Крышова — блестящая ученица и сотрудница Давиденкова — предоставила его архив в мое распоряжение и приставила сотрудницу Наталью Геннадиевну Озерецковскую, чтобы извлекать из архива необходимые мне. сведения.

Чтобы исключить субъективный момент в выборе данных, мы с Ниной Александровной решили держать Наталью Геннадиевну в неведении. Она не должна знать, что мы ожидаем неравномерности в распределении дат рождения больных. Несомненность диагноза, основанного на длительном изучении больного, уверенность в наследственном характере болезни, детальное описание симптомов служили критериями включения больного в список. Возможность оплачивать врачей могла предоставиться только в порядке чуда, и чудо совершилось. В Академгородке возникло по мановению райкома комсомола новое и до того времени никогда не существовавшее учреждение — контора по трудоустройству студентов Новосибирского университета. Звалось учреждение «Факел». Контора брала у исследовательских институтов заказы на выполнение срочных авральных заданий вроде заполнения социологических анкет, — Институт экономики изучал миграции населения, трудоустройство молодежи, вкусы читателей газет, — институты платили конторе, контора студентам. Дело росло и ширилось. Как сказал кто-то умный — частная собственность на землю способна превратить камень в цветущий сад. Под этим девизом, по свидетельству Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского, проходила в середине прошлого века крестьянская реформа, завершившаяся в 1861 году ликвидацией рабства в России. Сдельная оплата способна превратить халтурщика в энтузиаста, «факел» запылал ярким пламенем. Через год его оборотный капитал достиг миллиона рублей. Во главе конторы стоял ее Ученый совет — доктора наук всех специальностей входили в него на добровольных началах. В воздухе запахло грозой. Центральные газеты еще прославляли детище райкома комсомола, на заседаниях Совета обсуждалась программа строительства завода по изготовлению нестандартных приборов по заказам лабораторий, но чувствовалось, что надвигается катастрофа. «Факел» бросал яркий свет на несовершенство оплаты труда не по продукции, а по чину. Нищенские зарплаты производителей порождали саботаж, скрытый за ничегонеделаньем протест, негласную стачку. «Где бы ни работать, лишь бы не работать». «Они делают вид, что платят нам, а мы делаем вид, что работаем» — говорили работяги. Анекдот рождался за анекдотом. Пыланье «Факела» грозило вот-вот угаснуть, задутое холодным ветром административного вмешательства. Хорошо еще, если разгром ограничится административными мерами и никто из распорядителей не окажется за решеткой. Совет «Факела» решил меценатствовать — дать деньги на оплату поисковых тем, поддержать риск. Волею судеб и игрою случая я стала первым объектом благотворительности. Зная, что дело все равно добром не кончится, я наотрез отказалась от оплаты моего труда. С бесконечной благодарностью и со страхом за судьбу моих благодетелей я приняла скромные деньги на оплату врачей, поставляющих материалы для темы.

В тот самый миг, когда в институте исчезла какая бы то ни было надежда на утверждение темы, подоспели первые материалы. Предположение, что даты рождения больных, отягченных наследственными заболеваниями, распределены во времени неравномерно, подтвердилось. Максимум рождения приходится на вторую половину тридцатых годов. Тема в институте утверждена. В самый разгар работы благополучию пришел конец. Контору «Факел», как того и следовало ожидать, прикрыли. Мой прогноз оправдался только отчасти. Никого не посадили. Для продолжения моей работы я в финансовой поддержке «Факела» и ни в чьей поддержке не нуждалась. Со мной работали врачи-энтузиасты, дорожившие возможностью публиковать свои работы в академических журналах. В центре внимания теперь стояли психические заболевания. Серия статей в соавторстве с Ниной Александровной Крышовои и Натальей Геннадьевной Озерецковскои вышла из печати.