Василий Казаков - На переломе

— Товарищ командующий, передаю трубку Казакову.

Без энтузиазма взял я трубку и представился. Услышал властный недовольный голос командующего фронтом Г. К. Жукова. Командующий был очень резок и разносил меня на чем свет стоит. Он назвал меня паникером, упрекнул, что я отсиживаюсь в штабе армии, обстановки не знаю и вообще ничего не понимаю в военном деле. Наконец Жуков уверенно заявил, что Солнечногорск надежно обороняется под руководством Ревякина. Когда он выговорился, я, с трудом сдерживая себя, доложил, что действительно в 12 часов в городе был Ревякин, но мне совершенно точно известно и то, что примерно с 14 часов там находятся немцы. На этом наш разговор закончился. Жуков приказал позвать к телефону Малинина, и я не без удовольствия передал ему трубку.

Из дальнейшего разговора Малинина с Жуковым я понял, что вера Жукова в Ревякина поколеблена. Командующий фронтом приказал Малинину срочно направить к Солнечногорску все резервы армии, но Михаил Сергеевич вынужден был огорчить его, доложив, что все резервы армии уже задействованы, их нет даже в стрелковых дивизиях и полках.

Несмотря на достаточно четкий доклад Малинина, командующий фронтом потребовал принять любые меры, чтобы предотвратить распространение противника от Солнечногорска к Москве. Нам с Михаилом Сергеевичем пришлось изрядно потрудиться и поломать голову, чтобы собрать хоть немного войск для отправки под Солнечногорcк. На нашем левом фланге положение тоже было сложное. В районе Истры вели тяжелые бои 9-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Белобородова и 11-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Чернышева. И все-таки нам удалось, как говорят, «с кровью» оторвать с истринского направления два стрелковых батальона и один истребительно-противотанковый артиллерийский полк, направив их под Солнечногорск.

Рокоссовский и Лобачев появились в штабе только глубокой ночью. Мы сразу оживились и буквально накинулись на них с расспросами. Но Константин Константинович сразу же отразил нашу «атаку»:

— Товарищи, не до сантиментов сейчас. Михаил Сергеевич, доложите обстановку на фронте.

Константин Константинович был полон энергии и решимости. Глядя на него, трудно было догадаться, что последние двое суток он провел в непрерывном нервном напряжении и почти без сна.

Выслушав доклад, Рокоссовский сказал, что обстановка еще сложнее, чем мы представляем. Помимо Клина и Солнечногорска враг овладел Рогачевом, и его танки рвутся к каналу Москва — Волга.

Около 3 часов ночи раздался телефонный звонок. На этот раз по ВЧ командарма вызывала Ставка Верховного Главнокомандования. Спрашивали об обстановке в полосе нашей армии. Рокоссовский доложил о ее сложности, об отсутствии сплошного фронта и необходимых резервов. Мы узнали еще об одной беде. Немцы заняли Красную Поляну. Местные жители успели сообщить по телефону, что там устанавливаются дальнобойные орудия для обстрела Кремля. Ставка требовала от армии держаться и обещала к утру прислать свежие части. Перед артиллерией была поставлена задача воспретить обстрел Кремля.

Во время этого разговора у Рокоссовского созрело четкое решение. Он распорядился задержать на марше два батальона и артиллерийский полк, посланные под Солнечногорск, и направить их в район Черной Грязи, в 6 километрах от Красной Поляны. Мне он приказал к рассвету направить в тот же район два пушечных артиллерийских полка резерва Верховного Главнокомандования и два-три дивизиона «катюш», которые должны были в 7 часов

24 ноября открыть огонь по Красной Поляне. Артиллерийским полкам предстояло пройти за ночь большой и трудный путь. Дорога была каждая минута. На счастье, связь с ними работала хорошо, и мне удалось отдать необходимые распоряжения по телефону.

Все пришло в движение. Полки двинулись в новый район. Офицеры штаба разъехались для контроля марша частей и встречи их в пунктах назначения.

В 4 часа из штаба фронта передали, что к утру в распоряжение 16-й армии прибудут танковая бригада Ф. Т. Ремизова, артиллерийский полк Л. И. Кожухова и четыре дивизиона «катюш». Рокоссовский приказал мне и начальнику бронетанковых войск армии Г. Н. Орлу выехать в район Черной Грязи и там лично принять эти части, поставив им задачи. Не задерживаясь, мы отправились туда и прибыли вовремя. Искусные водители сумели темной ночью, не зажигая фар, довольно быстро проехать по фронтовым дорогам Подмосковья, забитым идущими на фронт войсками.

Танковая бригада начала выдвигаться к Красной Поляне еще до рассвета. Около 7 часов ее разведка была обстреляна огнем артиллерии и танков противника. Но как раз в это время заговорила наша артиллерия. На врага, засевшего в Красной Поляне, обрушился мощный огонь наших орудий и «катюш». В его расположении начали рваться снаряды, загорелись машины. Противник открыл ответный огонь из орудий и танков, но на этот раз бесспорное огневое превосходство было на нашей стороне. Огонь его артиллерии начал заметно ослабевать, но сопротивление пехоты и танков было сильное. Бой продолжался весь день. С наступлением темноты наши танкисты при поддержке артиллерии ворвались в Красную Поляну, захватили много пленных, машин и орудия, предназначавшиеся для обстрела столицы. Противник вынужден был отойти на 4–5 километров.

Н. П. Сазонов, побывавший в Красной Поляне, рассказывал, как ликовали местные жители, которым посчастливилось очень быстро избавиться от оккупантов. Ликовали и наши пехотинцы, танкисты, артиллеристы, радуясь, что удалось отогнать врага подальше от родной Москвы и не позволить ему вести обстрел древнего Кремля.

В тот же день мне довелось вместе с К. К. Рокоссовским и А. А. Лобачевым вновь побывать в деревне Пешки, под Солнечногорском. Командующий фронтом приказал нашему командарму организовать там отпор врагу. Добираться до места пришлось кружными путями, так как далеко не все дороги были свободны от противника. Константин Константинович считал, что распоряжение фронта поступило слишком поздно, но ехал к Солнечногорску с большим желанием сделать все возможное, чтобы выполнить приказ.

Однако нам недолго пришлось быть в Пешках. Вскоре после нашего приезда противник начал обстреливать деревню, а затем на ее северной окраине появились вражеские танки. День клонился к концу. Из деревни мы выбирались огородами, потом спустились в неглубокую лощину, а оттуда пошли к оставленным невдалеке машинам.

Немцы открыли бешеную стрельбу трассирующими пулями. Кругом рвались снаряды. К. К. Рокоссовский шел впереди, то и дело приговаривая — Не отставать, держаться вместе… Если кого ранит, выносить на себе.

Он, как всегда, был спокоен, в его голосе не было ни тени тревоги. Мы благополучно добрались до своего штаба.