Василий Казаков - На переломе

Положение создалось такое, что многие части сидели на полуголодной норме. Жизнь неумолимо требовала творческого решения задач снабжения и решительного отказа от формального следования уставу. Есть широко известное военным людям правило: снабжение войск осуществляется сверху вниз. Это значит, что фронт своим транспортом должен подвозить грузы армиям, армии дивизиям и т. д. Ну а что было делать, если не хватало транспортных средств? И вот мы вынуждены были осуществлять снабжение войск по обратной схеме, зачастую через голову многих инстанций.

Полки высылали свой транспорт не в дивизии, а на армейские и даже фронтовые склады. При этом часто приходилось серьезно рисковать. Из-за недостатка грузовых автомашин для подвоза боеприпасов, горючего и продовольствия мы вынуждены были использовать орудийные тягачи. Это — крайняя мера, но другого выхода не было. Местное население мобилизовало весь свой гужевой транспорт для перевозки грузов в части армии.

В эти горячие дни в центре внимания оказались наши неутомимые шоферы, которые почти сутками не отрывались от своих баранок. По трудным дорогам, в любую погоду они беспрерывно доставляли войскам сотни и тысячи тонн ценнейшего груза. Их труд был подвигом.

В оставшиеся до наступления дни все наши усилия были направлены на своевременный вывод артиллерии в назначенные районы и подготовку ее к наступлению. Одновременно мы следили за подвозом боеприпасов, уточняли последние разведывательные данные, вносили необходимые исправления в планы артиллерийского наступления. Большую часть времени офицеры фронтового штаба артиллерии проводили в 65-й армии, на ее правом фланге. Полковник Сазонов со своими офицерами, забыв про сон и отдых, работал в стрелковых дивизиях и артиллерийских полках, помогая им в последних приготовлениях к удару по врагу:

Офицеры оперативного отдела находились на наблюдательных пунктах командиров батарей, на огневых позициях, чтобы еще и еще раз проверить, как подготовлены артиллерийские части к выполнению огневых задач. Офицеры разведывательного отдела тщательно изучали последние данные о противнике.

На правом фланге 65-й армии, в двух километрах от переднего края, на высоте с отметкой 90,8 разместился наблюдательный пункт командующего армией и командующего артиллерией. В день наступления здесь должны были находиться К. К. Рокоссовский, Г. Н. Орел, С. И. Руденко, я и некоторые другие старшие офицеры штаба фронта. Поэтому требовалось подготовить блиндаж генералам и офицерам штаба фронта и все необходимое для наблюдения за полем боя.

Своей связи у командующих артиллерией фронтов тогда еще не было, и мне пришлось довольствоваться связью командующего артиллерией армии и одного из артиллерийских полков. Наблюдательный пункт этого полка размещался поблизости.

За три-четыре дня до начала операции Е. И. Левит, А. Я. Свинцицкий и один из помощников Сазонова — майор И. И. Кипровский с утра до вечера находились на наблюдательном пункте, где шли последние приготовления. Здесь произошел случай, который едва не закончился трагически, но, к счастью, обернулся курьезом. Я хочу рассказать о нем вовсе не для того, чтобы развлечь читателя, а чтобы помочь ему понять и почувствовать обстановку тех боевых будней. Даже офицеры штаба фронта, о которых порой говорили как о людях далекого тыла, могли стать жертвой несчастного случая, каких на войне были тысячи.

Вот что рассказал мне майор Кипровский. Левит позвал его в блиндаж покурить, укрывшись от ветра. Свинцицкий остался на наблюдательном пункте. Только друзья закурили в блиндаже, как вдруг услышали крик:

— Летит! Летит!

Через какие-то секунды раздались один за другим два сильных взрыва. Это был очередной налет вражеских бомбардировщиков.

Одна бомба разорвалась где-то поблизости, а вторая угодила прямо по блиндажу. Казалось, при таких обстоятельствах мало что могло остаться от Левита и Кипровского, но они оказались счастливчиками. В месте разрыва бомбы перекрытие рухнуло и завалилось, а над головами наших офицеров уцелело. Получилось, что оба они оказались как бы под односкатной крышей. Их сильно тряхнуло и оглушило, изрядно посыпало песком. Но они остались невредимы.

В ином положении был Свинцицкий. Выбравшись из-под обломков, Кипровский и Левит увидели медленно бредущего к ним по ходу сообщения бледного, растерянного товарища. Его шинель и брюки были изодраны в клочья. Местами виднелось белье со следами крови.

— Саша, как это тебя так разукрасило? — сочувственно спросил Кипровский.

Свинцицкий рассказал. Он увидел летевшие с самолета бомбы и, понимая, что не успеет добраться до блиндажа, ничком лег на дно траншеи. Одна бомба разорвалась совсем близко, но от взрывной волны пострадало только обмундирование. Лишь один небольшой осколок зацепил Свинцицкого. Хотя рана оказалась неопасной, все же она вывела его из строя на несколько дней. Офицер неделю пролежал во фронтовом госпитале.

С наибольшим напряжением в те дни трудились работники артиллерийского снабжения. В сложной обстановке только благодаря опыту и энергии таких офицеров, как Шендерович и Степанюк, удалось обеспечить подвоз боеприпасов в войска. А это была нелегкая задача. Чтобы читатель хоть приблизительно представил себе объем их работы, приведу несколько скучных, но о многом говорящих цифр. Для подвоза только одного боевого комплекта снарядов и мин требовалось более 5 тысяч полуторатонных автомашин. А нам к началу операции нужно было подвезти до трех боевых комплектов.

Следовательно, только для подвоза боеприпасов требовалось более 15 тысяч машин. Кроме того, нужно было подвозить продовольствие, горючее и другие важные грузы. Легко понять, что кроме сил и энергии при решении таких больших задач потребовались и незаурядные организаторские способности офицеров артиллерийского снабжения. Жизнь показала, что они обладали этими качествами. Войска своевременно получили необходимое количество снарядов и мин, которые можно выразить весьма внушительной цифрой. Достаточно сказать, что только один боевой комплект составлял около 700 тысяч снарядов и мин, не считая 50-миллиметровых мин, зенитных снарядов и снарядов полевой реактивной артиллерии.

К началу операции нам нужно было иметь около 3 миллионов снарядов и мин только на одном нашем фронте! А ведь в окружении и уничтожении вражеской группировки принимали участие войска еще двух фронтов…

Иной читатель, пожалуй, задаст вопрос: а что, 3 миллиона снарядов — это очень много? Отвечу сравнением: к началу наступления на трех фронтах было сосредоточено не менее 8 миллионов снарядов и мин, а во всей царской армии к началу первой мировой войны имелось в наличии только немногим более 7 миллионов снарядов всех калибров. Думаю, что эти цифры не нуждаются в комментариях.