Василий Казаков - На переломе

Но никакие наши трудности не спасали противника. Хотя наступление продолжалось медленнее, чем всем нам хотелось, все же наши войска продвигались вперед и враг терял одну позицию за другой. С каждым часом над ним все больше нависала угроза окружения. К концу дня войска 65-й армии продвинулись правым флангом и центром на 8—12 километров, а сосед справа — 21-я армия — почти на 20 километров. Чтобы ускорить продвижение войск 21-й армии, уже в 9 часов утра 20 ноября в ее полосе в прорыв вошел 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, который очень быстро продвинулся в глубину вражеской обороны.

Этот день принес противнику особенно большие неприятности. К началу нашего наступления значительная часть его резервов была сосредоточена против войск Сталинградского фронта и нашего левого крыла. 19 ноября, когда войска Юго-Западного фронта и наша 65-я армия перешли в решительное наступление, немецкое командование начало поспешно перебрасывать к участкам нашего прорыва часть своих резервов с волжского берега. Это в полной мере соответствовало общему замыслу советского командования. Предвидя именно такие действия противника, было решено начать наступление армий Сталинградского фронта на сутки позже войск Юго-Западного и Донского фронтов.

По рассказам очевидцев, в полосе Сталинградского фронта, у Волги, туман был еще гуще, чем на нашем фронте. Видимо, это обстоятельство и побудило командующего фронтом генерал-полковника А. И. Еременко задержать начало артиллерийской подготовки. Вопреки намеченному плану, его армии перешли в наступление не одновременно. И пожалуй, несмотря на нарушение плана, это не испортило дела. Если одновременный переход трех армий в наступление сулил успех благодаря силе удара, то и в вынужденном варианте были свои преимущества. Нетрудно представить положение противника, получившего неожиданные удары с разных направлений. Оказавшись в таких условиях, он начал метаться, стремясь закрыть бреши, и неизбежно распылял резервы. Его сильный «кулак» разжимался, и он начинал действовать «растопыренными пальцами».

И вот когда врагу начинало казаться, что удалось ликвидировать прорыв, по его обороне наносился еще удар, и опять на новом направлении. В таких случаях, если наступающие войска действуют энергично, а артиллерия наносит мощные и точные удары, оборона противника начинает трещать по всем швам. Так получилось и в данном случае. Войска Сталинградского фронта с каждым часом все больше проникали в глубину вражеской обороны. Наибольшего успеха добились соединения 57-й армии под командованием Ф. И. Толбухина, которые к 17 часам прорвали оборону противника на всю тактическую глубину.

К концу второго дня нашего наступления у врага не должно было оставаться никаких сомнений относительно замыслов советского командования. Он уже не мог не видеть грозившего ему окружения и отчаянно сопротивлялся. Но никакие усилия не принесли ему успеха.

В течение 21 ноября армии трех фронтов продолжали теснить врага. Танковые и механизированные корпуса, введенные в бой в полосах армий Юго-Западного и Сталинградского фронтов, обогнали пехоту и, ломая вражеское сопротивление, устремились вперед, на соединение друг с другом. Противник неоднократно предпринимал контратаки, но наши пехотинцы, артиллеристы и танкисты везде отбивали их. Из многих наблюдений и донесений составлялось общее представление о самоотверженности советских солдат, сержантов и офицеров. Но, к нашему стыду, многие интересные подробности, героические дела и имена тысяч отважных патриотов так и не установлены. Видимо, у нас не было достаточного опыта в этом деле. Мы едва успевали справляться с руководством боевыми действиями и следить за бесперебойным снабжением артиллерии. К счастью, так

было только в первые дни наступления. Потом мы все же поняли, что каждый героический боевой эпизод — это не только подвиг, но и неоценимый опыт, который мы должны тщательно изучать, если хотим стать еще более сильными.

На следующий день — 22 ноября — в 8 часов 30 минут, после часовой артиллерийской подготовки, перешла в наступление и 24-я армия нашего фронта. По данным наблюдения и показаниям пленных, артиллерийская подготовка дала хорошие результаты. Почти все дзоты, блиндажи и огневые точки на северной окраине села Верхнее Гнилое и на укрепленных высотах были разрушены или подавлены. Телефонные провода, проложенные в окопах, оказались во многих местах перебитыми. Противник понес тяжелые потери в живой силе.

И все же 24-я армия успеха не имела. Некоторые части дошли только до проволочных заграждений, а иные захватили ряд окопов, но дальше продвинуться не смогли. С утра этого дня я находился на наблюдательном. пункте вместе с командармом И. В. Галаниным и командующим артиллерией Д. Е. Глебовым, был свидетелем всего происходившего. На мой взгляд, причина неудачи скрывалась только в одном. После артиллерийской подготовки пехота замешкалась, действовала очень нерешительно и медленно, потеряв порядочно времени. Противник успел оправиться от ударов артиллерии и оказал сопротивление нашим наступавшим частям.

Многие склонны были винить артиллерию, но с этим трудно согласиться. И тогда, на Волге и Дону, и в более поздние периоды Великой Отечественной войны многие общевойсковые командиры высказывали мнение, что артиллерийская подготовка может быть признана удовлетворительной в том случае, если после нее пехота наступает беспрепятственно. Некоторые даже утверждали, что после хорошей артиллерийской подготовки пехота может атаковать в полный рост, идти вперед не пригибаясь, почти как на параде. Но все это лишь досужие вымыслы, не имевшие ничего общего с действительностью.

Большой ошибкой было бы считать, что после артиллерийской подготовки противник полностью и надолго теряет способность к сопротивлению. Для решения подобной задачи потребовалось бы такое количество артиллерии, и особенно боеприпасов, которого в те годы не могла дать никакая промышленность. Да такую задачу никто и не ставил перед артиллерией. Слов нет, артиллерия обязана была надежно подготовить атаку нашей пехоты. Но что это значит? Это значит, что артиллерия должна нанести большой урон живой силе противника, разрушить его штабы, узлы связи, оборонительные сооружения и подавить огневые средства. Подавить противника — значит лишить его возможности сопротивляться на какой-то короткий отрезок времени.

Кто бывал под сильным артиллерийским огнем противника, тот сам хорошо знает, что в течение этого времени приходится укрываться в окопах, щелях, блиндажах. После прекращения огня проходит еще несколько минут — две-три, а иногда и больше, — прежде чем приходишь в себя и вновь обретаешь способность к действиям. В таком же состоянии оказывается и противник после нашей артиллерийской подготовки. Поэтому атака всегда приносит успех, если она проводится в тот период, когда враг еще не оправился от артиллерийского удара. В умении использовать этот момент и заключается искусство атаки.