Василий Казаков - На переломе

Все приведенные мною данные говорят только о физических, материальных результатах огня артиллерии. Но есть еще и тактические результаты, трудно измеримые, но часто имеющие очень большое значение. Чтобы меня правильно поняли, упомяну только об отражении контратак пехоты и танков противника и о воспрещении подхода его резервов.

Из наземных войск только артиллерия способна сорвать или максимально ослабить подготовку противника к атаке. Это Достигается своевременным открытием огня. Иногда нам совершенно невозможно было установить, какие потери понес враг. Да и не в этом было главное. Нам, артиллеристам, важно было только то, что контратака не состоялась, наша пехота не понесла потерь и продолжает успешно наступать. Тут нет никаких единиц измерения. Но грамотному военному человеку должно быть ясно, что иногда привычная формулировка: «Отбита контратака противника силою до батальона с 30 танками», имеет куда большее значение, чем донесение об уничтожении сотен вражеских солдат, десятков пулеметов и т. п.

Теперь о воспрещении подхода резервов противника. Большую роль в этом играла авиация, а из наземных войск такие задачи способна была решать только артиллерия, обладающая большой дальностью стрельбы.

Используя средства воздушного наблюдения или заранее подготовленные данные, артиллерия производила так называемые дальние огневые нападения. В этих случаях она держала под обстрелом дороги, разрушала мосты и наносила врагу потери, расстраивала его ряды. Не всегда мы могли выяснить результаты огневых нападений. Но если они были успешны, нашей пехоте удавалось занимать нужные рубежи, а вражеские резервы запаздывали и к тому же подходили изрядно потрепанными.

Об этой стороне деятельности артиллерии, носящей тактический, а иногда и оперативный характер, у нас мало говорили и еще меньше задумывались. Только стремление полнее показать роль артиллерии в бою, ее огромную, неоценимую помощь наступавшим войскам заставило меня заниматься столь подробными рассуждениями. Хочется верить, что все сказанное расширит представление читателя о месте в бою рода войск, которому я отдал более 40 лет жизни.

Под ударами наших войск враг начал терять стойкость. С первых же дней сталинградского контрнаступления появились пленные. Многие из них сдавались добровольно. Чтобы не грешить против истины, нужно отметить, что поначалу заметно большая тяга к плену наблюдалась среди румынских войск, что отнюдь не характеризует их как плохих воинов. У румынских солдат, офицеров и генералов были серьезные причины для отказа сражаться под черными знаменами со свастикой.

А в более поздние периоды сражения сдача в плен не только румынских, но и немецких солдат и офицеров приняла массовый, катастрофический для врага характер.

Первой крупной ласточкой была сдача в плен румынского армейского корпуса в полном составе во главе с его генералами. Вот как это было. Еще 21 ноября части 52-й гвардейской, 96-й и 333-й стрелковых дивизий окружили крупную группировку румынских войск в районе Распопинской, Базковского, Белонемухина. Окруженные румынские войска получили у нас наименование распопинской группировки. С утра 22 ноября наши дивизии вели бой на уничтожение этих войск, и судьба их была уже предрешена. У румын оставался только один разумный выход из положения — капитуляция. И вот в 18 часов 22 ноября из Распопинской пришли румынские парламентеры, сообщившие о решении их командования сдаться в плен. Стороны договорились, что в 23 часа 30 минут по сигналу «Белая ракета» румынские войска, прекратив сопротивление, сложат оружие.

В переговорах принимал участие заместитель командира 26-го артиллерийского полка 63-й стрелковой дивизии майор Н. Д. Чевола. Он и рассказал мне некоторые подробности, достоверность которых подтверждается сохранившимися документами. Ровно в 23 часа 30 минут румынские войска по установленному сигналу строем двинулись на левый берег Дона. Впереди на машинах ехали генералы и старшие офицеры, а за ними следовали колонны войск. Очевидцы утверждали, что шли они бодрее, чем воевали. Оружие и другое боевое имущество складывалось в указанных местах. Майор Чевола, возглавлявший прием артиллерийского имущества, рассказывал о горах сложенных телефонных аппаратов, катушек с телефонным кабелем, биноклей и других артиллерийских приборов. В память об этом событии у многих наших офицеров появились румынские бинокли в черных эбонитовых футлярах.

Всего в составе распопинской группировки было взято в плен 27 тысяч солдат и офицеров с оружием и снаряжением. Так румынская армия потеряла свой 5-й армейский корпус, но сохранила жизнь тысячам сыновей румынского народа.

Наступил декабрь, начались устойчивые морозы. Зима полностью вступила в свои права. Дон окончательно сковало прочным льдом. Участились снежные метели, после которых приходилось в течение нескольких дней расчищать фронтовые дороги, затрачивая усилия сотен и тысяч людей. В условиях приволжских степей суровая зима создавала особые трудности при размещении войск и устройстве их быта. Единственным укрытием от пронизывающих насквозь ветров, не считая немногочисленных деревень, были балки, к которым тянулось все живое.

В населенных пунктах хватило места лишь немногим высшим штабам и их тыловым учреждениям. Помню, долгое время штаб 66-й армии размещался в балке с очень высокими берегами. И в этих берегах на разной высоте приютились землянки, с первого взгляда напоминавшие множество ласточкиных гнезд. К землянкам вели вырытые в склонах ступеньки. Наиболее радивые хозяева покрыли эти «парадные» лестницы узкими досками и устроили даже перила из жердей. После дождей или в оттепель глинистая земля становилась настолько скользкой, что подняться по земляным ступенькам иной раз было равносильно исполнению сложного циркового трюка. И даже доски с перилами почти не помогали.

Дороги замело снегом, и ориентироваться на местности было чрезвычайно трудно, особенно ночью.

Помню, с комиссаром нашего управления полковником Сунцовым произошел такой случай. Как-то ночью в начале декабря, когда подморозило и густо падал снег, он ехал в штаб 66-й армии. Ночные путешественники никак не могли найти въезд в балку. Шофер вел машину медленно и очень осторожно, что и спасло их от серьезной аварии. Водитель не заметил, что подъехал к обрыву. Передние колеса на какое-то мгновение зашли за край обрыва, и машина поползла вниз. К счастью, берег оказался не очень крутым, водителю удалось удержать машину от свободного падения. Но добираться до дна балки не пришлось. Через каких-нибудь 8—10 метров машина наткнулась на препятствие и остановилась.