Василий Казаков - На переломе

В 65-й армии была создана самая большая группировка — почти половина всех полков резерва Верховного Главнокомандования. В перегруппировке и сосредоточении в новых районах участвовали 35 артиллерийских полков. И вот опять мы столкнулись с теми же трудностями, что и во время подготовки к наступлению 19 ноября 1942 года.

Нет слов, наша суровая зима, да еще в степных условиях, была тяжелым испытанием для противника. Но и нам она принесла не меньшие трудности. Оборудование боевых порядков артиллерии требовало значительно больших затрат труда и времени, чем в октябре — ноябре. Земля настолько промерзла, что пришлось отложить лопаты и взяться за ломы, за кирки-мотыги. Без этих инструментов немыслимо было рыть окопы для орудий, щели и пр.

Очень острой стала проблема топлива. Люди еще бережливее относились не только к бревну или полену, но и к каждой щепочке. На особый учет брали все, что могло служить топливом или материалом для оборудования фронтового жилья.

Положение с транспортом стало еще труднее. В ходе ноябрьских и декабрьских боев у нас не обошлось без потерь. А кому не ясно, что потери восполняются не всегда так быстро, как хотелось бы и как требует обстановка?! Состояние автомобильного и тракторного парка ухудшилось. Ветхие тракторы и изрядно поношенные машины не выдерживали зимней нагрузки и выходили из строя. Ремонт их, как правило, затягивался, а порой становился даже невозможным.

Таким образом, многие полки, принимавшие участие в боях с начала контрнаступления, оказались в очень тяжелом положении. Но их командиры и не думали проситься в тыл для приведения подразделений в порядок. Личный состав этих частей был готов на любые трудности, лишь бы скорее покончить с окруженным противником. В воспитании боевого наступательного духа личного состава большую роль играла повседневная партийно-политическая работа. Но особенно большое влияние оказывала наша печать, начиная от «Правды» и «Красной Звезды» и кончая дивизионными газетами. Кто из фронтовиков не помнит гневных статей Ильи Эренбурга, Бориса Полевого и многих других писателей и журналистов-фронтовиков? Взахлеб читали их солдаты и офицеры в окопе, блиндаже, на марше. У многих бойцов можно было найти в нагрудных карманах газетные вырезки со статьями, которые волновали, звали в бой за спасение Родины.

Если при подготовке ноябрьского контрнаступления Ставка основное внимание уделяла Юго-Западному фронту, который, как известно, выполнял главную и самую сложную задачу, то с приближением завершающей операции это внимание было перенесено на нас. В середине декабря к нам прибыл командующий артиллерией Советской Армии генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов с большой группой генералов и офицеров, составлявшей его оперативный штаб.

Среди прибывших находились знакомые мне генералы А. К. Сивков и И. Д. Векилов, полковники К. П. Казаков, М. В. Ростовцев и Я. Е. Сиваков, подполковник Д. Р. Ермаков, майор В. П. Ободовский. Д. Р. Ермаков после отъезда с Донского фронта был назначен в штаб артиллерии Советской Армии и успешно справлялся с обязанностями старшего помощника начальника оперативного отдела.

Получилось, что в Заварыкино, куда мы переехали еще 30 ноября, собрались три штаба: штаб фронта, штаб Василевского и штаб Воронова. От такого большого наплыва людей в деревне стало тесно. Начальник штаба фронта М. С. Малинин хотел очень просто разрешить жилищную проблему: переселить штаб артиллерии фронта в Малую Ивановку, за 40 километров от Заварыкино. Я, конечно, не мог согласиться с таким «мудрым» решением. Оно лишило бы нас всякой оперативности в работе. Пришлось побороться, но не уступить. Все немного потеснились, и никого не пришлось выселять из деревни.

Перед приездом к нам Н. Н. Воронова близилась к концу наша разработка плана артиллерийского наступления. Особенно большое внимание мы уделили построению артиллерийской подготовки, так как нас не удовлетворило то, что мы делали 19 ноября прошлого года. Мы стремились создать более четкий график артиллерийского огня, чтобы надежнее поражать противника и экономнее расходовать боеприпасы.

Продолжительность артиллерийской подготовки была определена нашим штабом в 50–60 минут. Об этом я и доложил Н. Н. Воронову и К. К. Рокоссовскому. Было принято решение проводить артиллерийскую подготовку 55 минут. Так сказать, была взята золотая середина. Разговор этот состоялся ночью, а утром я выехал в дивизии, поручив Г. С. Надысеву разработать график артиллерийской подготовки.

Вернулся я поздно. Не успел еще отдышаться с дороги, как услышал новость. Ко мне примчался Г. С. Надысев и доложил, что моего распоряжения выполнить не сумел, так как помешали представители Н. Н. Воронова. Вскоре после моего отъезда к Георгию Семеновичу прибыли генералы Сивков и Векилов и, действуя от имени Воронова, потребовали разработки графика артиллерийской подготовки из расчета ее продолжительности в 2 часа 30 минут. Они предложили при этом свой вариант, в который включали не оправдавшие себя паузы, ложные переносы и другие периоды. При этом расход боеприпасов они оставляли тот же, какой был намечен на 55 минут. Даже непосвященному легко понять, что если уж решили увеличить продолжительность артиллерийской подготовки в три раза, то нужно соответственно больше и боеприпасов!..

Я не мог согласиться с таким решением, тем более что этот вопрос уже обсуждался и предложенная нами продолжительность артиллерийской подготовки была утверждена. По-моему, генералы Сивков и, особенно, Векилов находились в плену старых представлений об артиллерийской подготовке и мало считались с уроками, которые нам давала война.

Если в ходе первой мировой войны в подавляющем большинстве случаев артиллерийская подготовка в крупных наступательных операциях была большой продолжительности, то к этому имелись веские основания. При относительно небольшом количестве артиллерии, которой располагала армия царской России, это оправдывалось. Артиллерийские уставы Красной Армии тоже ориентировали нас на продолжительную артиллерийскую обработку обороны противника перед наступлением. Но и это понятно: наши довоенные уставы разрабатывались с учетом опыта первой мировой войны. Тогда считалось, что плотность артиллерии в 35–50 орудий на 1 километр фронта достаточна для проведения наступательной операции. Другого опыта ведения большой войны в то время у нас не было.

С совершенно новыми явлениями мы столкнулись в ходе Великой Отечественной войны. У обеих сторон на полях сражений действовала совершенно новая боевая техника — танки и авиация. К тому же количество нашей артиллерии непрерывно возрастало. В декабре 1941 года в армиях, принимавших участие в контрнаступлении под Москвой, количество орудий и минометов исчислялось сотнями, а в контрнаступлении на Волге и Дону в ноябре 1942 года — тысячами. К 10 января 1943 года количество артиллерии в армиях ударного направления должно было стать еще большим. Все это коренным образом меняло старые понятия и нормы и требовало разработки новых методов боевого применения артиллерии.