Василий Казаков - На переломе

В этой связи мне хочется с чувством особого удовлетворения отметить, что когда наш штаб оказался в тяжелом положении, когда почти со всех сторон были враги, я ни разу не слышал, чтобы офицер или боец произнес паническое слово «окружение». В колоннах царили полное спокойствие и возможный в тех условиях порядок.

Я глубоко убежден, что в этом большая заслуга К. К. Рокоссовского, который в самых сложных ситуациях не терял присутствия духа, неизменно оставался 24

невозмутимым и удивительно хладнокровным. Окружающие заражались его спокойствием и чувствовали себя уверенно. В его присутствии совершенно невозможно было проявить признаки беспокойства или, что еще хуже, растерянности. Было просто стыдно. Рокоссовский покорял всех своей изумительной чуткостью и справедливостью. Будучи строгим, он никогда не унижал достоинства человека. Все эти качества Константина Константиновича благотворно влияли на весь личный состав штаба. Его по-настоящему любили и глубоко уважали.

В сохранении спокойствия и уверенности личного состава штаба армии и находившихся с нами подразделений связи, саперов и других большая заслуга принадлежала партийно-политическому аппарату. Все офицеры политотдела армии находились в подразделениях, на самых трудных и опасных участках. Члены Военного совета и политический аппарат армии неустанно работали с коммунистами, комсомольцами, всеми бойцами и командирами, вдохновляя людей, вселяя в них веру в победу.

13 октября штаб армии прибыл в район Можайска. В городе находился новый командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков, который приказал Рокоссовскому принять можайский боевой участок. Но утром 14 октября Рокоссовский получил от него новое распоряжение: выйти со штабом в район Волоколамска и подчинить себе все части, расположенные на широком фронте от Московского моря до Рузы. Можайский боевой участок мы передали 5-й армии, которой в те дни командовал Д. Д. Лелюшенко.

Начиная с этого времени, для нас кончилась пора скитаний. Выйдя на волоколамское направление, 16-я армия начала действовать в обновленном составе.

Прибыв 15 октября в Волоколамск, штаб артиллерии армии разместился в здании райфинотдела. В городе оставались почти все жители, которые надеялись, что мы дальше не пустим немцев. Работали магазины и учреждения. Но длинные очереди за хлебом, озабоченные лица перебегавших улицы людей, раскрытые настежь двери комнат в райисполкоме и райкоме партии, сидевшие там работники в верхней одежде и многое другое — все это говорило о том, что город стал прифронтовым и готовится к эвакуации.

Случайно мне довелось наблюдать большую группу женщин, пришедших к секретарю райисполкома просить о выдаче положенных им пенсий. Многие из них были с детьми на руках, которые, видимо, чувствовали, что творится что-то непонятное, страшное, и заливались

С. И. Младенцев слезами. Но силен оказался дух формализма у сидящего перед ними чиновника. Был неприемный день, и секретарь райисполкома отказал просительницам. Пенсии были выданы только после вмешательства райкома партии. А через несколько часов, оставив в открытом столе печати и штампы, секретарь райисполкома навсегда покинул свой кабинет.

Признаюсь, тяжело было видеть большую человеческую беду, страшную трагедию города.

Армия готовилась к упорной обороне, в ее состав помимо 18-й ополченской дивизии вошли кавалерийские соединения генералов Л. М. Доватора, И. А. Плиева, К. С. Мельника и 316-я стрелковая дивизия генерала И. В. Панфилова. Дивизия Панфилова была полнокровная и хорошо обеспеченная всем необходимым. В ее подчинении находился полк курсантов пехотного училища имени Верховного Совета Союза ССР под командованием Героя Советского Союза полковника С. И.Младенцева.

Армии были приданы 289-й и 296-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки, 138-й и 528-й пушечные артиллерийские полки, два дивизиона Московского артиллерийского училища, два полка и три дивизиона «катюш». По тому времени артиллерии у нас оказалось не так уж мало, и мы воспрянули духом.

Нужно было выяснить, что за части прибыли и какова их боеспособность. С этой целью все мы, офицеры штаба артиллерии, выехали в полки. Меня особенно интересовали истребительно-противотанковые части, которым предстояло первыми принять удар вражеских танков. Полки майора Ефременко и капитана Алешкина порадовали меня. Больше половины их личного состава уже участвовало в боях. Артиллеристы горели желанием драться с врагом, не подпускать его к Москве.

Так же, по-боевому, были настроены и люди тяжелого пушечного артиллерийского полка капитана З. Г. Травкина. Они заверили, что будут сражаться до последнего снаряда, до последнего вздоха.

Во всех полках прошли митинги, партийные и комсомольские собрания, сыгравшие огромную роль в моральной подготовке личного состава к боям за Москву. Мне довелось побывать на одном из этих собраний, в полку капитана Травкина. Коммунисты выступали немногословно, но горячо и убежденно. Все они говорили о самом главном — о своем месте в бою. Говорили не вообще, а конкретно, в зависимости от специальности каждого. Сурово, с особым волнением звучали их слова о защите столицы нашей Родины.

Мне были очень понятны чувства и мысли, владевшие ими. Московское море, Волоколамск, Руза… Все эти дорогие сердцу места становились полем жестокого сражения, до них докатилась война! И совсем, совсем близко Москва! Эта мысль была невыносимо тягостной и заставляла нас действовать решительней, чем когда-либо. И мы, несмотря на постигшие нас неудачи в начале войны, не сомневались, что не отдадим Москву врагу.

Получив новые войска, штаб 16-й армии энергично взялся за организацию обороны на волоколамском направлении. Мы знали, что противник сосредоточил здесь до 20 танковых и моторизованных дивизий, но для продолжения наступления у него не хватало сил и средств. Главной причиной этого были огромные потери в живой силе и боевой технике. Кроме того, вражеские тылы оказались чересчур растянутыми и в войсках ощущался острый недостаток горючего и боеприпасов. Противнику понадобилось некоторое время, чтобы пополнить свои дивизии и подготовиться к дальнейшему наступлению.

Мы должны были воспользоваться передышкой и подготовиться к отпору. У артиллеристов оказалось особенно много работы. На нашем рубеже имелся всего один противотанковый ров, да и то лишь на левом фланге армии. Поэтому вся тяжесть и ответственность за противотанковую оборону ложилась на артиллерию, которой для этой цели при столь широком фронте оказалось не очень много. Имевшиеся средства приходилось использовать экономно.