Коллектив авторов - Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Привезли прямо в лагерь Маутхаузен, здесь мы встретились с Павловым Иваном Александровичем из Щигров Жиздринского района. В этом лагере содержались военнопленные и гражданское население. Тут также ежедневно была поверка на плацу. Приезжали в лагерь врачи и бауэры. Врачи осматривали и рекомендовали людей для рабства. За нас платили марки, а нас, как рабочую силу, увозили в населенный пункт Вайштеттин, где мы находились до прихода нашей разведки.

По соседству была деревня Гамот, здесь содержалась семья Прокоповых из деревни Полом Жиздринского района, и мы с ними встречались. Рядом Кочедорф, по другую сторону — город Ишау. В этот город я часто ходила за продуктами для Справца. У хозяина нас было 30 рабов. Семейными были мы и семья из Литвы в количестве трех человек, а остальные были девушки и одинокие. Нас было у матери трое, и все уже работали. Матери было 38 лет, брату Михаилу 15 лет, брату Владимиру 12 лет и мне 10 лет.

Немцы не хотят признавать, что и детей они эксплуатировали. Все работали с 6 утра до 18 вечера в поле, а я была рабочей на кухне. Воду помповала для лошадей и волов, носила воду на кухню, мыла полы, перебирала картофель, возила продукты на драгоче, ухаживала за кролями и ходила в г. Ишау, куда посылал меня с запиской Справец. По вечерам лущила кукурузу.

С нами были два парня с Украины (г. Каменск-Подольский) — Саша и Алексей Коваль. На Справца работал чех Кубылка, жена у него была Фини; австрийка Лорри, у нее было двое детей: мальчик Ганс и девочка Лорри, как мать. У Справца детей не было, рядом жила его сестра Мари, у нее была дочь Фриди и служанка Анчи. Вот это я запомнила хорошо. Кубылко нам рассказывал о состоянии дел на фронте. Он говорил, что скоро придут русские и нас освободят и мы каждый день этого ждали. Справец стал к нам добрее относиться. Улучшил питание, но уже было поздно. Наши «катюши» не давали покоя, и Справец засуетился. Собрал вещи и часть скота, а также прихватил нас для дальнейшей работы. Несколько километров мы прошли от Вайштеттена в сторону Кочедорфа, но нас настигли самолеты и начали бомбить обоз. Мы все врассыпную, но и Справцу было не до нас. Прятались мы двое суток на кладбище за памятниками, а потом вернулись вновь в Вайштеттен. В Вайштеттене было тихо, словно все вымерли, но когда мы пришли к месту содержания, увидели жену Кубылки, которая сказала, что все сидят в подвале, и мы пошли туда. Вечером было ужасно. Бомбили самолеты, работала «катюша», и от нее все горело вокруг. Поместье горело, скотные помещения, где содержались животные, горели, валялся убитый скот. И мы сидели так в течение двух недель. Даже, голову нельзя показать из подвала, не то чтобы воды принести. Мы слышали то голоса немцев, то русскую речь.

Но к утру бой стих, и к нам пришла русская разведка. Лешу Коваля и Сашу они взяли с собой. Им было по 13 лет, а нас оставили в подвале до полного освобождения.

Мать взяла нас за руки и повела в ту сторону, откуда шли наши. Шли мы в направлении г. Ишау. Валялись трупы, строчили пулеметы, было очень жутко, смерть была рядом, а мы продолжали в полусогнутом положении идти ближе к своим. Как только пришли в г. Ишау, нас накормили, быстро усадили в машину и увезли с передовой.

Шли пешком, ехали разными видами транспорта, но на День Победы мы были уже в Праге, затем в Малауки, и отсюда нас отправляли по областям. В июне 1945 г. нас отправили на Родину в Орловскую область, Жиздринский район, село Кондрыкино.

Мне было 11 лет, когда пошла я в первый класс.

В годы Великой Отечественной войны на территории Жиздринского района было убито по Кореневскому с/с 150 человек, из них 40 человек сожжены в сарае заживо, только одной удалось выбежать, и она еще жива — это Володина Анна. В Петровском — 75 человек было расстреляно за связь с партизанами, в Овсорокском с/с — 60 человек.

Всего угнано молодежи из Жиздринского района в лагеря и рабство 3175 человек. Ущерб нанесен был на сумму 14978151 рублей (в тех деньгах). У каждого хозяина был отобран скот, сожжен дом, отобраны лучшие вещи и домашние ценности. Вот дорога моего детства.

Получила среднее специальное образование. Работала и училась. Рабочий стаж 40 лет, общественного стажа 22 года. Сейчас являюсь ветераном труда, награждена медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», много благодарственных писем и грамот всех уровней. Являюсь членом областного совета и членом Центрального международного Союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Имеется удостоверение о том, что я являюсь корреспондентом газеты «Судьба». 23 декабря 1998 г. мне было вручено удостоверение, что я являюсь почетным председателем Жиздринского районного отделения БМУ.

Желудков Дмитрий Дмитриевич

1933 г.р., ур. Тульской обл., проживает в Обнинске

Не могу не вспомнить необыкновенного мальчика из Гомеля, моего сверстника, который ценою своей жизни спас мою жизнь — Леву Крейчмана. Это был рыжеволосый, с веснушками и курносым носом, удивительно красивыми карими глазами паренек. Как потом поведал мне его одноклассник, отец Левы был еврей, работал артистом цирка, мама была украинкой и умерла при родах второго сына. Отец брал Леву в цирк на репетиции и на представления. А в четыре года Лева ходил по канату и работал на перекладине. Однажды он сорвался со снаряда и сильно повредил позвоночник, зашиб голову, отчего рост его затормозился. Лева до войны успел закончить среднюю школу и готовился поступать в вуз.

Мне тогда было 8 лет. Наш эшелон с подростками в возрасте 8-16 лет остановился в городе Резекне, что в Латвии под Ригой, для фильтрации и предварительной адаптации. Не знаю, в каком месте подсадили в наш вагон Леву Крейчмана, но приметил я его, когда наш товарный вагон разгрузился и он громко объявил, что в «коробке» следовало 682 субъекта, в том числе четверо «сытых» (мертвых). Не каждый из этих «субъектов» умел считать до 1000, да и в голову никому не пришло заниматься этим. Хотелось пить и полежать на земле.