Наталья Шмелькова - Последние дни Венедикта Ерофеева

Попросил прочесть ему вслух опубликованную в «Огоньке» «Элегию» Введенского. Поражена. Ведь только вчера в кои-то веки я разбирала свой книжный шкаф и из одной папки случайно выпало перепечатанное на машинке и кем-то подаренное мне именно это стихотворение! Веничка тоже очень удивился такому совпадению.

При расставании: «Веничка, когда ты возьмешься за перо?» Ерофеев: «У меня болит попа от уколов». – «Но ты же не ею пишешь!»

____________

27 апреля

Судя по всему, Веня об операции и не думает. Верит, что все закончится гипертермией. Сказал: «Если бы предложили операцию, я бы ответил: «Лучше лягу в могилу и засыпайте». Галя приносит ему читать какие-то детские книжки. Веня считает, что это симптом заболевания. Правда, мать его старинного друга Марка Фрейдкина, врач-психиатр, сказала ему еще до первой операции: «Пока у тебя опасный период, с Галей ничего не случится. Она мобилизует все силы, а вот потом возможно обострение».

Веничка собирается, покинув больницу, праздновать это событие не меньше недели. Я в ужасе. А предстоящий наркоз? Все время агитирую его начать писать. Веня: «О работе ты мне не говори. Думай обо мне что хочешь, но я сам в этом заинтересован, из-за денег, для экстренного случая, например, для путешествия на Кольский. А пьеса – это тысячи две». Недоволен приближающимся «Вечером двух Ерофеевых». Считает, что ничего из этого не получится. Сокрушается, что у него нет голоса: «Я бы такое наговорил!» Очень сожалеет, что не навещает его Любчикова: «Ничто ей не мешает. Ни возраст, ни здоровье. Всегда веселая такая!»

____________

30 апреля

«Вечер двух Ерофеевых» в клубе «Красная Пресня». Зал на 700 человек. Почти полный. Первое отделение – Виктор Ерофеев. Прошло, как мне показалось, довольно тускло. Затем Веничка. Выступал Генрих Сапгир, прослушивалась магнитофонная запись «Петушков» в Веничкином исполнении, читались отрывки из «Вальпургиевой ночи» артистами Алексеем Зайцевым и Жанной Герасимовой и т. д., и т. д.

Аплодисментами Ерофеева вызвали на сцену. Вопросы обычные: «Любимый современный прозаик?» – «Нет». – «Любимый поэт?» – «Бродский» и т. д.

Два раза зал вставал и устраивал овации.

В перерыве одна канадка рассказала, что Ерофеева включили в обязательную программу для студентов-филологов Монреальского университета.

Заплатили за вечер 50 рублей. Галя рада.

Вернувшись на Флотскую, отметили событие. Звонил неизвестный всем нам художник с просьбой написать Венин портрет. Еще один, несколько омрачивший событие, звонок, по словам Гали, «от провокатора Галкина из общества “Память”». Ни к селу ни к городу поливал евреев-врачей. Галя его оборвала. Сказала нам, что подобные звонки раздаются в квартире периодически.

____________

1–2 мая

Смотрели с Веничкой телевизор. Галя раздражена. Называет нас то «голубками», то «старыми придурками». Оказывается, она скрыла от меня три звонка врача Мацаева, на которого я с таким трудом вышла. Уже позже, при разговоре с ним, выяснилось: от нее он не получил никакой информации о Венином состоянии.

Веничка сказал мне, что у него набираются деньги для поездки на Кольский. Подтвердил свое желание ехать со мной. Говорю, что у меня тоже будут деньги. Пришел в ярость: «Я всю жизнь был нищим, а вот теперь имею возможность… А ты…»

____________

4 мая

Набралась храбрости, позвонила Гале и все ей высказала. В ответ – чуть ли не оскорбления. «Галя, – говорю весьма спокойно, – я веду дневники, все записываю».

Вечером звонит Ерофеев: «Так-так, – слышу, – дневнички ведешь? А ну почитай что-нибудь из своих записей». – «Пожалуйста, – отвечаю, – заказывай даты» (а память у него уникальная). Задал несколько вопросов. Остался доволен. Даже похвалил: «Молодчага. Продолжай в том же духе».

____________

8 мая

Звонит Ерофеев. Ему плохо. Очень просит меня приехать. Являюсь. Галя в ярости. При ней Веничка ко мне подчеркнуто безразличен. Ему необходим для сердца корвалол, неожиданно исчезнувший из всех аптек. Съездила к знакомой врачихе и привезла целых пять упаковок. У него уже гости: Генрих Сапгир с каким-то врачом из Израиля. Не снимая плаща, вручила Вене лекарство и тут же откланялась. Вечером по телефону он мне объявил, что все отметили мой демонстративный отъезд.

____________

9 мая

Несмотря на праздничный день, по договоренности с благородным Мацаевым приезжаю к нему на такси (еду через всю Москву) и, оторвав от жены и многочисленных детей, везу на Флотскую.

Галя встретила грубо. Обругала меня, да и ему досталось. Веня несколько раз ее одергивал. К приезду врача сначала отнесся несколько скептично, но потом – ничего. Мацаев прописал ему очень редкие антидепрессанты, сказав, что сам для него их найдет. Веня отказывается: «У меня состояние не депрессии, а обреченности. А с плохим настроением я и сам могу бороться. Для этого существуют книги и любимые пластинки».

Мацаев обещал ему хороший наркоз и замечательных врачей из отделения химиотерапии. Правда, намекнул, что неплохо будет, если врачу позвонит кто-то из известных людей, например Ахмадулина.

Когда вышли на улицу, я, чуть не плача, долго извинялась перед Мацаевым за такой прием. «Все это ерунда, – сказал он. – Я врач, и мое дело лечить, а не обижаться на кого-то. Но мне просто будет очень трудно говорить с Галей о здоровье Ерофеева».

Вечером позвонила Тане Щербине. Посоветоваться. Поначалу она вызвалась обратиться за помощью к Фазилю Искандеру, но потом отказалась: «Все это в общем глупо, и надо идти к врачу именно вам». Предложила позвонить Гале и серьезно с ней поговорить – чтобы та, по возможности, не препятствовала моим действиям.

____________

11 мая

У Гали острый приступ радикулита. Наплевав на ее скверное общение с Мацаевым и достав на работе спирт, еду на Флотскую ее подлечить. Полегчало, и она сменила гнев на милость. Утром предложила даже поесть: «Мы так давно вместе с тобой не завтракали».

Сообщила ей о приехавшей из Канады поэтессе Марине Глазовой, которая позже рассказала мне, что Бродский собирается организовать сбор средств для Вени, а сама она очень хочет подарить Ерофеевым двухкассетный магнитофон, но боится знакомиться с Веней, таким знаменитым человеком.

Гуляли с ним четыре часа в лесу. Лишний раз поражаюсь, как он знает и любит природу – разглядывает каждую былинку. Видели белку и дикую утку. Сидели на берегу Москвы-реки.

Прошла мимо нас женщина с колясочкой. Веня: «Как я не люблю детей!» – «А как же твой?» – спросила его. «Когда он был маленьким, я почти все время находился в отъездах, и он меня не отягощал», – ответил он.

Все время вспоминает, как ему было хорошо и весело, когда он встречал меня на автобусной остановке в Птичном. Сказал, что вот-вот из Кировска приедет его сестра Тамара, с которой он ведет регулярную переписку. В первый раз от Венички узнала, что всю жизнь она проработала на почте. Подумала: «А как образованна! Как хорошо знает и любит литературу».