Евгений Сидоров - Записки из-под полы

Мне кажется, что для того чтобы стать по-настоящему партнерами в диалоге, а точнее — в договоре цивилизаций, такие страны, как Россия, Китай, Индия, Пакистан, должны прежде решить свои национальные проблемы на Кавказе, в Тибете, Кашмире. Привожу лишь некоторые примеры, их в мире гораздо больше. Пора понять главное: в основе чужелюбия, понимания чужого, лежит присвоение, любовь к себе, к своей стране, к своему народу. Ты, впитывая и понимая иное, становишься богаче. Только семья, образование, вдохновляющие образы литературы, искусства, истории способны постепенно привить человеку этические основы равноправного дружества между людьми разных рас, национальностей, религий, политических убеждений. Ведь эсперанто любви и человечности лежит в основе всех великих религий мира. Можно сказать, что Бог, несмотря на разные обряды и языки, просит всех нас понять его.

Не верю в успех диалога между исламом и христианством. Тут возможен только глобальный договор терпимости , если не хотим мирового взрыва почище всех старых войн вместе взятых.

К несчастью, человечество не скоро поймет, что надо лечить не болезнь, а ее причины. Мировой терроризм нельзя победить силой оружия. Всех террористов не убьешь, за каждым мертвым встанет живой следующего поколения. В принципе, террор не имеет национальности и гражданства, да и религиозная его основа весьма относительна. Скажем, в Коране и в других канонических мусульманских текстах вы не найдете ни призывов к терроризму, ни оправданий его. Шахидом (по Корану) не может считаться тот, кто, убив себя, погубил неповинных. Не рай им удел, а огненная геенна. И, конечно, необходимо отличать войну от борьбы с терроризмом. Другие правила, другие законы. Эхо от вторжения в Ирак страшно отозвалось в Мадриде и Лондоне. Западная цивилизация до сих пор толком не знает историю и характер Востока. Но времена Киплинга давно прошли. Материальное, военное, информационное превосходство не сулит сегодня никаких геополитических побед в духе Версальского мира и Ялтинской конференции. Надо считаться с противниками, где не только бандиты, но и идейные борцы за свободу, пусть и понятую ужасно превратно. Преступник с оружием в руках должен быть уничтожен. Но при этом главные силы следует направить на контакты, на переговоры с толерантными и влиятельными кругами исламского общества. Чем глубже в общественном сознании укореняется мысль о том, что терроризм есть общий враг и Запада, и исламского мира, тем ближе будет перспектива создания единого фронта борьбы с этим поистине мировым злом.

Звучит банально, но что поделаешь. Простые, очевидные истины труднее всего даются политическому сознанию. Особенно когда в дело вступают такие материальные факторы, как нефть, газ и наркотики.

“Исторический бег на месте” — так весьма литературно охарактеризовал наше состояние публицист и историк Юрий Афанасьев. Думаю, стоит прислушаться к его словам. Речь о путинском восьмилетии.

“Все это время последовательно и настойчиво велась дискредитация реформистских прозападных устремлений сторонников Ельцина, хотя они, подобные устремления, помимо многочисленных деклараций и некоторых официальных целеполаганий, так ни в чем и не воплотились. Но цель дискредитации была достигнута. Представив пришедших к власти с Ельциным “демократов” виновниками развала СССР и целого ряда кризисов 90-х годов, падения жизненного уровня населения, путинской власти удалось осуществить метаморфозу в сознании россиян, по существу своему вполне еще традиционалистском. Демократические модели политического устройства лишили привлекательности понятие свободы, права человека снова оказались на задворках этого сознания. В противовес им режим выдвинул и внедрил идеи социального порядка, традиций великодержавного превосходства, православия и милитаризма” {2} 2 Юрий Афанасьев. Публичная лекция “Мы — не рабы?”. Цит. по “Новой газете”, № 47, 2008, с. 20. .

Ю. Афанасьев совершенно прав в своих отрицательных характеристиках. Другое дело — предложить варианты исторического пути России. Нарисовав правдивую апокалиптическую картину, автор остановил свою мысль на пороге, за которым “бег на месте” должен перейти в поступательное движение.

6 октября 2006 года опубликовал письмо в “ЛГ”: “Внезапно нашли врага российской государственности. Это Грузия, где вдруг стали неразличимы народ и правители… Но различение необходимо, и русская интеллигенция должна заявить об этом во всеуслышание… Политики приходят и уходят. Великая культура остается. Нельзя под тем или иным предлогом совершать этнические набеги на грузин, проживающих в России. Нельзя входить в храм в поисках врага. В храме надо молиться за восстановление добрых отношений, которого жаждут оба народа”.

До известного “принуждения к миру” оставалось два года.

С письмами у нас творится небывалое — почта работает плохо, а то и вовсе отсутствует, открытые письма Президенту, даже опубликованные в печати, остаются без ответа. Думаю, все же надо писать, говорить, ходить в суд, не опускать руки. Хотя бы для анестезии совести, хотя, признаться, это звучит достаточно цинично.

Под номером 30069 обратился через Интернет с ходатайством освободить из заключения беременную С. Бахмину. Коллективных, широковещательных писем писателей и артистов подписывать не стал, очень уж отдает рекламой, да и бесполезно. Не то сейчас время. А вот быть одним из десятков тысяч — нормально и даже лестно. Последнее протестное коллективное письмо подписал в январе девяностого в связи с нашей танковой атакой на Вильнюс. Оно было напечатано в “Аргументах и фактах” и впервые публично зафиксировало разрыв между М.С. Горбачевым и шестидесятниками.

Скорбная литфондовская повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Феликсом Феодосьевичем. Что-то там не поделили.

Стыдно на этом свете, господа!

Жак Ширак, давая мне интервью для “Известий”, рассказал, что к Пушкину он приохотился совершенно случайно. В юности, по его словам, он испытывал тягу к редким языкам и выбрал санскрит. Однако профессор Беланович, живший на квартире родителей будущего президента Франции, обнаружил, что способностей к изучению санскрита у юноши нет совершенно, и посоветовал заняться русским. Ширак увлекся Пушкиным и попытался переложить онегинские строфы на французский с педантичным соблюдением размера и рифмовки.