Георгий Герасимов - Из сгоревшего портфеля (Воспоминания)

Витька Анамалянц жил в Красноказарменном переулке, неподалеку от Покровского бульвара, там же, но по другую сторону бульвара, получила комнату сестра Мирра с Алексеем и Алешей. Так что я совмещал иногда посещения, забегал и к Алешке, они еще не уехали тогда в Германию, только вернулись из эвакуации.

Квартира у Витьки – коммунальная. Одну из комнат занимал Витька Большой – старший лейтенант МГБ, в погонах с синим кантиком – представитель самого романтичного и таинственного, в нашем тогда понимании, рода войск. Шепотом передавались подробности: CMЕPШ, чекисты, разведка... Появлялся иногда в комнате Витьки Малого, как старший, снисходительный и многознающий товарищ, который не прочь был поучаствовать в наших беседах и даже делах. О себе, конечно, рассказывал мало, лишь намеками, больше нашу болтовню слушал. Но однажды вошел в наши замыслы и помог провернуть один задуманный нами розыгрыш, как я теперь понимаю, очень и очень скверного свойства. Тогда же приняли мы его восторженно. Дело заключалось в следующем: Майка Шадрина (подпольная кличка «Швабра»), дружившая с Марком и через него попавшая в нашу компанию, была уже первокурсницей института военных переводчиков. Девица остроумная, лихая, начитанная, на год, если не на два, постарше нас. Вероятно, интерес ее к зеленым юношам подогревался недостатком более взрослых представителей мужского пола в ее окружении, как-никак шла война, и они были в дефиците. У Майки была приятельница-сокурсница Маша. Мы о ней были много наслышаны, но еще ни разу не встречались. Майка пела Маше такие дифирамбы – и умница, и красавица, – что компашка наша загорелась желанием залучить ее в свой актив. Знали мы и о том, где она живет, и что есть у нее жених, и где он работает – военный инженер, подающий надежды. Где-то в марте сорок пятого долженствовало произойти празднование дня рождения Майки. Все мы были званы, конечно, а Маша все тянула со своим согласием присутствовать на этом торжестве. Чем уж там оправдывала свои колебания – не помню. Кажется, жених был занят и не мог ее сопровождать. Утром знаменательного дня возник план доставить ее силой. События развивались по плану, предложенному и детально разработанному Виктором Большим. Во-первых, он имел в своем распоряжении трофейную БMB, что в то время было большой редкостью, и сам ее водил. Это уже солидно. Во-вторых, он же дал несколько бланков, на которых было напечатано: «Протокол», в-третьих, бегло набросал сценарий допроса, о чем спрашивать, что пытаться выяснить... И главное, как увести с собой.

Майка позвонила подружке, узнала между делом, что та одна дома, но прийти на праздник не может. Без своего дружка – не согласна, а он в командировке... Вот мы и выехали «по указанному адресу».

«Группа в штатском» – в форме только настоящий старший лейтенант – подкатила к машиному дому. Виктор Большой остался в машине, а мы поднялись в квартиру. Предъявили наши «красные книжечки», Марк встал в дверях, Анушко-Малянский (подпольная кличка Виктора Малого), достав ручку и пачку бланков, расположился у стола и приготовился записывать. Маша, которой я предельно вежливо объяснил причину нашего визита: необходимое выяснение некоторых обстоятельств, связанных с ее знакомством с инженером Игорем З., стояла ни жива, ни мертва. Усадив ее, я начал допрос, предупредив об ответственности за дачу ложных показаний. «Знаком ли вам Игорь З.?» Как нам было известно от Майки, Игорь этот работал в каком-то «очень секретном ящике». «Что с ним?» – «С ним пока все в порядке. Известен ли вам характер его деятельности? Чем он занимается?» – «Игорь – инженер...» – «Что рассказывал он вам о своей работе?» – «Н-ничего... Просто работает инженером, еще до войны кончил Бауманский...» – «А почему он, инженер-майор, не на фронте?» – «Ну... работает он где-то... Секретно...» – «Так... – уже несколько зловеще произнес «следователь». – И давно вы знакомы? Каковы ваши отношения?» – «Я его еще девочкой знала, наши родители... Хотели мы пожениться...» – «Так неужели вам неизвестно, чем он занимается?» – «Ну... говорил, что секретная работа; на оборону». – «Отлично. Значит, рассказывал?» – «Он же мой жених!» – «Бывали у него дома?» – «...Бывала...» – «Кульман у него есть?» – «Какой кульман?» – «Ну, такая чертежная доска на специальной подставке». – «А-а... Вроде есть...» – «Какие-нибудь чертежи, рулоны кальки вы у него в квартире видели?» – «Чертежи? Рулоны? – губы у Маши дрожали. – Может, что и было, только я никогда...» – «Значит, видели? И никогда не интересовались, что там начерчено?» – «Нет. Мне это все непонятно... Какие-то линии, формулы, расчеты... Не интересовалась». – «Значит, гражданин З. хранит дома секретные материалы и вы их видели? Так? – и к Витьке, – Записали, товарищ лейтенант?» – «Так точно». – «Прошу вас подписать протокол. Вот здесь». – Протянул ей вечное перо. Маша прочла страничку, подписала. «Ну что же... Придется поехать с нами». Представляю себе, что пережила девушка в эти минуты. «За что?.. Я же...» – «Не волнуйтесь. Вы близкий человек и свидетель. Ничего вам не грозит. Можете оставить родителям записку, что скоро вернетесь. Собирайтесь». Оделась, Марк даже пальто ей подал. Спустились вниз, сели в машину, задернули шторки на боковых окнах и заднем стекле. Маша в середине, мы с Витькой по бокам, Марк на переднем сидении, рядом с настоящим, в форме! – старшим лейтенантом.

Мы были очень горды и веселились вовсю, когда Маша, узнав подъезд, неуверенно вошла в лифт и очутилась в Майкиной квартире. Впрочем, особенной радости не получилось. Как выяснилось впоследствии, с того времени задушевные подруги раздружились, хотя мы очень извинялись и старались обратить все происшедшее в розыгрыш и шутку.

С этого-то момента и началось у нас, идиотов молодых, новое увлечение. Серьезные материи побоку, превратились мы в разведчиков, изобретали всяческие ситуации, за кем-то следили, кого-то подозревали. Асе Краснощековой вешали на уши лапшу по поводу наших особых секретных заданий, намекали на то, что ее кузен Густав (так они говорили) совсем не тот человек, за которого себя выдает, некоторым девочкам из класса демонстрировали «оружие» и «документы». Роли распределились следующим образом: я утвердился в чине старшего лейтенанта СМЕРШа, Виктор Анушко-Малянский – сотрудник разведки дружественной Югославии (и совсем-то он не армянин, а серб!), Марк – двойной агент – он хоть и наш, но завербован Гестапо. У него задание выкрасть какие-то важные документы у собственного папаши – главного инженера важного оборонного предприятия (старший Эткинд действительно был главным инженером... московской табачной фабрики «Дукат», почему нам зачастую перепадали роскошные папиросы «Герцеговина Флор», что также производило на одноклассников определенное впечатление. В то время и «Дели» казались верхом шикарной жизни, а тут... «Сталинские»...). В красные корочки какого-то довоенного наркомата вклеены были наши фотографии с несколько смазанными печатями, рисованными на собственных ладонях. Такие были и у меня, и у Федулова, и у Марка. Я же из авиационной фанеры вырезал какой-то бельгийский браунинг, наган, ТТ и вооружил всю нашу группу. Сам таскал свою, еще куртамышскую, поделку. Правда, «новоделы» были не столь идеальны, как мой Вальтер – ни верстака под рукой, ни набора инструментов нужных, но если показать метров с двух – производили впечатление. Кроме того, ослепленный тщеславием, я осмеливался предъявлять кое-кому настоящий Вальтер, привезенный с фронта и подаренный мне Алексеем Новиковым. Получил я от него и две обоймы. Ну как можно было удержаться!