Игорь Мартьянов - Слово солдата

— Атакуем автоколонну! — приказал Телечкин.

Пикируем, на ходу вытягиваясь в правый пеленг, прицеливаемся, открываем огонь. Видно, как пушечные снаряды и пулеметные трассы буквально впиваются в крытые брезентом автомашины. В ответ бьют по нашим самолетам счетверенные установки «эрликонов». Но, закончив стрельбу, мы на огромной скорости и с большим сносом несемся к самой земле. При таком маневре зенитные трассы гаснут в стороне и выше наших самолетов. Затем вслед за ведущим правым восходящим разворотом резко уходим к облакам, скрываемся в их теневых просветах. Через несколько минут, развернувшись в направлении на Кенигсберг, повторяем атаку, но уже по вражеским траншеям. Севернее Кенигсберга замечаем четверку ФВ-190.

— «Фоккеры»! — предупреждает нас Телечкин. И кратко передает по радио результаты разведки: — В заливе интенсивное движение плавсредств, на полуострове оживленное движение автоколонн, над Кенигсбергом патрулируют «фоккеры».

— Сколько? — запросили с КП.

— Пока вижу четверку…

И вдруг резкое:

— Я — «Гранит», вернитесь к заливу, найдите и прикройте «пешку».

— Понял вас, «Гранит», выполняю, — ответил Телечкин.

Над северным обрезом залива, между Кенигсбергом и Пиллау, рыскала еще одна группа вражеских истребителей. «Кого-то выискивают, — подумалось мне. — «Пешку», наверное. Но где же она?»

Командир эскадрильи Дмитрий Чуланов и его заместитель Телечкин не раз сами выполняли разведывательные полеты в тылу врага, чтобы в совершенстве освоить этот вид боевой работы, а уж потом водили на это сложное задание молодых пилотов. Мастерское пилотирование, зоркость, снайперские атаки, мужество считали они непременным условием авторитета ведущего группы, а потому первыми летали туда, где особенно трудно. В этом, конечно, сказывалась и установка свыше. На самые ответственные задания, когда и погода сложная, и вражеских истребителей над охраняемым объектом много, посылал комдив Шинкаренко своего брата Илью. В связи с этим среди летчиков слышался иногда сдержанный ропот: «В самое пекло посылает — родного брата не жалко». Но в этой «установке» была своя мудрость.

— Можно долго убеждать подчиненных, вдохновлять их красивыми словами, — часто говорил комдив Шинкаренко своим подчиненным командирам, ведущим групп. — Но если сам не привезешь с задания то, что надо, не поразишь с первой атаки противника, проявишь растерянность, малодушие, то вся твоя агитация пойдет насмарку. А если подчиненные потеряют веру в мастерство и мужество своего командира, успеха в бою добиться трудно.

Вот и сейчас, вернувшись в район Кенигсберга — Пиллау, мы увидели дымные клочья-разрывы зенитных снарядов среднего и крупного калибра, туда лучше бы не приближаться — все заранее пристреляно гитлеровскими зенитчиками. Где-то рядом, маскируясь облаками, рыскали «фоккеры» и «мессеры», которые тоже могут в любую минуту подловить каждого из нас. Но приказ «Гранита» ясен: найти нашего разведчика Пе-2 и обеспечить ему безопасные условия для аэрофотосъемки укреплений противника.

— Стреляют зенитки, — доложил я по радио.

— Вижу! — ответил Телечкин, выполняя резкий противозенитный маневр.

Мы, ведомые, — за ним.

Близкие разрывы зенитных снарядов встряхнули мой самолет, но стука осколков по крыльям и фюзеляжу не ощущалось. «Значит, опять не попали», — подумал я с благодарностью артистам за такой счастливый подарок летчикам нашей дивизии.

Пикировать на зенитчиков мы не могли. Во-первых, их много, и заткнуть жерла их орудий нашими двадцатимиллиметровыми снарядами практически невозможно (хотя можно было бы разогнать прислугу), во-вторых, мы не имели права отвлекаться от выполнения своей главной задачи — найти и защитить от атак вражеских истребителей нашего фоторазведчика Пе-2. (Позже на разборе будет сказано, что разведчика сопровождала четверка наших истребителей, но они были связаны боем с большой группой «мессеров».)

И все же на противозенитном маневре возле крыла самолета Телечкина раздался взрыв. Оглушительный грохот встряхнул самолет, рикошетом ударили по фонарю кабины осколки, обожгли лицо.

— Я подбит и, кажется, ранен, — передал Михаил Ильич. — Но мотор работает.

Это значит, что наш ведущий продолжает полет, продолжает управлять нами. Не трудно было представить, как упругий воздух со свистом ворвался в его кабину, пробитый фонарь затянуло кровавой пленкой. Но для Телечкина сейчас будто не существовало ни огня зенитных батарей, ни рыскающих где-то в облаках вражеских истребителей — он упорно искал разведчика Пе-2, чтобы защитить, прикрыть огнем нашей дружной четверки.

«Мессершмитты» вынырнули откуда-то из-за облаков, пошли на нас в атаку. Ах, как удобно с высоты расстрелять зазевавшихся русских! Но Михаил Ильич уже разгадал замысел гитлеровцев, круто развернулся с набором высоты, повел нас в лобовую атаку.

— Бить наверняка! — услышали мы приказ ведущего. И поняли: боезапас на пределе, надо экономить.

«Мессершмитты» и «яки» промелькнули на встречных курсах со скоростью шестьсот — семьсот километров у каждого. Суммарная скорость около полутора тысяч. В таком быстротечном сближении ни прицелиться, ни стрельнуть не успели. «Мессершмитты» (их было шесть) проскочили вниз, мы — к облакам. И тут увидели нашего разведчика. Преследуемая парой «фоккеров», «пешка» отбивалась бортовым огнем и тянула к облакам, но наперерез ей, преграждая путь, неслась еще одна пара ФВ-190.

— «Джигиту»-шесть, атаковать нижних! — приказал мне Телечкин. И на полном газу пошел в атаку на пару «фоккеров», которая преграждала путь к облакам нашей «пешке».

— Огонь! — круто развернувшись на противника, передал я своему ведомому, в точности повторившему мой маневр.

Наши заградительные трассы заставили уйти в сторону «фоккеров», которые преследовали нашу «пешку» снизу. А те два ФВ-190, что находились выше, наскочили на трассы Телечкина и его ведомого. Стреляли наши летчики под ракурсом больше трех четвертей (почти прямой угол), но довольно-таки метко — трассы сверкнули над кабиной «фоккера», едва не поразив его.

— Сзади «худые»! — закричал ведомый летчик лейтенант Левитин.

Шесть «мессершмиттов» и два «фокке-вульфа», рассредоточившись, приближались к нам слева, справа, сверху. Их замысел ясен: отсечь, сковать боем нашу четверку «яков» и не упустить самолет Пе-2, на борту которого наверняка была фотопленка с разведданными. На нашу беду и «пешка» не могла лететь на максимальной скорости — за правым ее мотором тянулся слабый дымный след. «Ситуация!» — подумал каждый из нас. А тут опять строгий голос в эфире:

— Я «Гранит», доложите…

— «Пешку» видим, прикрываем, — ответил Телечкин.