Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

На углу стояло такси, за рулем которого сидел Латыш. Неподалеку Мишель увидел и карету «скорой помощи». Где-то рядом должен был находиться с дипломатической карточкой в кармане помощник военного атташе, которого Мишель в лицо не знал, но который, кроме визуального свидетельства встречи, как считала резидентура ГРУ, точнее ее руководитель, мог оказать необходимое содействие в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств. Мишелю и Пятому это казалось излишним, но они понимали скрытый смысл, таившийся в шифрограмме «Аквариума», в которой сообщалось об этой детали, — резидентуре хотелось быть «причастной».

Ровно в девять в проулке, со стороны площади Гарибальди, показались Кристина и Эдвард. Они шли под руку, в петлице пиджака подполковника была воткнута белая гвоздика.

Мишель тепло обнял Кристину и энергично пожал руку коллеге по профессии. Тот немного картинно вытянулся в струнку и склонил голову на грудь в жесте, говорившем, что он готов слушать приказ. Мишель слегка опешил, заготовленная фраза выскочила из головы. И тогда заговорил американец:

— Мы оба. — профессионалы! И не нужно излишних слов. Тот, кто много говорить, мало делать! — подполковник произнес эту русскую пословицу по-русски, он заучил ее на всякий случай. — Я предвидел этот наш разговор. Я согласен. Любовь моя, она права. Если она рядом со мной, я обязан! У меня одно лишь единственное условие. С этой минуты Кристина станет делать все, что вы считаете необходимым, но чтобы я знал. Я не хочу ее потерять! На меня можете положиться во всем. И вот вам моя рука! — подполковник Уикли произнес все это на отличном испанском языке.

Мишель Род с жаром пожал протянутую руку подполковника Уикли и искренне заявил:

— Вы — хороший человек, Эдвард! Мы будем беспокоиться о вас и не станем спешить.

— Спасибо! Я не сомневаюсь, что мы с вами найдем общий язык, а втроем — тем более решим любую проблему. Только жаль, что мы не сможем вас, Мишель, пригласить на нашу свадьбу, на нашу счастливую свадьбу.

Мишель спохватился и только сейчас понял, что они не доработали все до конца: в их предложении «Аквариуму» и в разрешительной шифровке не было ни слова об участии резидентуры в предстоящей свадьбе — ни подарком, ни денежным вкладом, ни личным участием.

— Эдвард, Кристина, давайте мы возьмем расходы на свадебное путешествие на себя…

— Ни в коем случае! — резко возразил подполковник. — Это, согласитесь, будет плохим началом.

— Но от подарка в дом нельзя отказываться.

— Ящик… — Эдвард хотел было сказать «водки», но, взглянув на Кристину, вздохнул и сказал: — добрых пожеланий!

Все поняли и рассмеялись, а Мишель сказал:

— Все-таки с вашего разрешения мы не будем нарушать добрый обычай.

— Ну, наперекор широте русской души мы не пойдем. Не так ли, Кристина?

Кристина кивнула. Она молчала до сих пор, счастливая от того, что все складывается столь удачно. И без слов обняла Мишеля. То же самое сделал подполковник Уикли и чисто по-мексикански с азартом похлопал Мишеля по спине. Они расстались на этом до встречи через полтора месяца.

А через месяц после этого рандеву Мишель принял шифровку из «Аквариума», в которой высокое начальство сообщало, что все материалы получены, поздравлял с успехом вербовки Сорок четвертого и объявлял Тридцать седьмому благодарность в приказе.

Мишель с утра, хотя и возвратился вчера в четыре часа ночи, заперся в лаборатории. Он расшифровывал длинную депешу из «Аквариума», когда в дверь постучала Глория и сообщила, что какая-то женщина, у которой очень взволнованный голос, хочет говорить с Мишелем по телефону. Род ругнулся про себя, так как в повседневных делах и заботах до сих пор, — а думал он об этом давно, — не удосужился установить в лаборатории отводную трубку.

Спустившись на этаж и ответив, Мишель услышал Кристину. Та говорила по телефону-автомату и требовала неотложной встречи. Род схватил сумку с фотоаппаратурой, поцеловал дочурку, жену и выскочил на улицу к машине.

Глория, которая в прошлом году окончила университет и теперь преподавала в хорошо оплачиваемой частной школе, имела свободный день и потому не отвозила Анну в ясли. Покончив с неотложными домашними делами и проходя по комнатам, она обратила внимание, что дверь фотолаборатории была открыта, в то время как муж всегда старательно ее запирал. Глории пришла на ум идея воспользоваться обстоятельством и провести уборку в лаборатории. Она вошла в нее и первым делом увидела на рабочем столе карту США с помеченными на ней базами и другими объектами. Этот документ Род получил на последней встрече от своего агента и готовил его с другими бумагами для закладки в тайник резидентуры. Следующее, на что натолкнулся ее взгляд, была страница, испещренная цифрами. Глория ощутила страх и быстро спустилась в квартиру. «Боже, спаси и помилуй! — шептали ее губы. — А я-то, дура, верила отцу, что его затворничество связано с работой фотографа».

А еще через пять минут Глория, не отдавая себе отчета в том, что делала, принялась кухонным ножом открывать незатейливый замок ночной тумбочки у кровати мужа. Язычок поддался, и среди прочих бумаг Глория обнаружила конверт с фотографиями, на которых были надписи на французском и… явно русском — буквы кириллицы были ей знакомы. На одной — детская рожица отдаленно, но несла в себе близкие ее сердцу черты мужа — на обороте стояло слегка затертое «Петр, 1928», на другой — приятное лицо русской женщины — «Галина Александровна, 1944 г.». На одной из фотографий она узнала того господина, который вломился к ней в отсутствие мужа вскоре после свадьбы. Выходит, тот пьяница — никакой не «эмигрант», а скорее всего начальник Мишеля. Русский! Потому и пришел ко мне. Свинья!

Дрожавшие руки слегка прикрыли дверцу, а ноги сами понесли Глорию на крышу. «Я должна все знать! Сделаю уборку! Пусть увидит, что я все знаю! Пусть объяснит, что он думает себе! И что все это значит?»

Орудуя тряпкой и метлой, она обнаружила еще ряд доказательств шпионской, как она поняла, деятельности мужа. Более всего ее ошеломили куски фотопленок с цифровыми данными и ящик с антенной. «Арестуют! Тюрьма! А у меня дочь!» — только это и билось в ее сознании.

Когда, уже после обеда — на улице шумно хлестал дождь — муж возвратился, Глория была вся в слезах. Видя его грустное, полное тревоги лицо, она не нашла сил сдержать себя.

Как только Мишель понял, в чем дело, он немедля набрал служебный телефон тестя, попросил того успокоить дочь и вечером заехать к ним поужинать, чтобы во всем спокойно разобраться.

— Ты оставил открытой лабораторию! Я стала убирать! И теперь я все знаю! Ты — обманщик! Я ненавижу тебя! Всю жизнь ты обманывал меня! Ты использовал мою любовь в черных целях! Чем ты занимаешься? Сделал меня игрушкой в чужих руках!