Юрий Папоров - Рыбка из «Аквариума»

В пакете денег не было. Мишель получил их три дня назад, но в письме давались некоторые инструкции и сообщалось, что Род остается в Мехико один из всей резидентуры.

Мишель немедленно помчался в международный аэропорт, но и там ему не сопутствовала удача. За несколько минут до того, как Род оказался у окошка справочной, по радио было объявлено о том, что посадка пассажиров на рейс Мехико — Рио окончена. Самолет уже находился на взлетной полосе. До окончания суток было еще восемь рейсов на' Рио, но, когда Род прошел в офис представителя авиакомпании «КИМ», оказалось, что фамилия Девятого фигурировала именно в списке пассажиров улетевшего самолета.

Схема дальнейших действий прорисовывалась так же отчетливо, как околица его родной деревни. Но вот он уже перед первой улицей Чугуева, которая вся в красных флагах, и следовало решать, надевать уже лапти или входить в город босиком. Жалко стаптывать единственную обувку, ну а если остановит милиционер — весь в белом и с каской, а если еще что… Что же делать тогда? Плакать? Вот и сейчас! Хорошо, он приедет в Акапулько и поселится как можно ближе к отелю «Аламеда», где будет проживать Слоун. Начнет осторожно проводить наблюдение, соберет весь возможный визуальный материал, доложит о своих подозрениях в «Аквариум». Ну, а что дальше? Самому вынести ему приговор и привести в исполнение? И родина меня поймет и оправдает? Необходимое для этого оружие и шприцы с ампулами, таблетки безотказно и быстро действующие и все остальное прочее, что могло бы пойти в ход, находится в таком потайном месте, о котором знают только Девятый и Пятый…

Род вспомнил о «хипи-хапи-22», панамской шляпе с твердыми, как сталь, полями. Она, пущенная умелой рукой, срезает шею жертвы как бритва. Он видел это недавно в кино и на улице Бальдерас. Шляпы эти продаются там каждому желающему.

Из первого же автомата, находившегося на пути в центр, Мишель позвонил тестю. Повезло. Тот оказался на месте и ждет. Отцу Глории не надо ничего объяснять и не составит труда его попросить — и он не откажет, чтобы Глория на праздники перебралась к нему. Так оно и было. Разговор же с супругой, как и следовало ожидать, не обошелся без слез и упреков. Она уже носила ребенка пять месяцев. Единственное, от чего Мишель был застрахован, так это от ревности. Страх за мужа, за себя, за будущее семьи — вот что было для Глории на первом плане.

Без четверти шесть вечера Род вновь был в аэропорту, в той его части, где шла посадка на самолеты внутренних рейсов. Мишель переоделся под туриста, зарядил специальную фотокамеру пленкой самой высокой чувствительности. Камеру сделали умельцы из «Аквариума». Ее рабочий объектив был скрыт в боковой части корпуса. Это позволяло вроде бы навести фотоаппарат на приятеля, стоявшего перед ним, а на кадре получать то, что было от него слева на 90 градусов.

Пара из ФРГ не заставила себя долго ждать и вела себя безупречно. Вернувшись домой и проявив пленку, Мишель имел что доложить и отправить в Центр. С резидентурой, через условный сигнал, он мог связаться лишь через неделю. А что она? В таком деле могла бы помочь лишь советами и, в лучшем случае, подстраховкой. А кто гарантирует, что советы окажутся дельными и будут исходить из его понимания дела? Посоветуют не валять дурака, не разводить шпиономанию, выполнять свою задачу. Нет, этот путь не годится. Надо действовать на свой страх и риск. И все-таки в «Аквариуме» должны, обязаны его понять. Это враг, и сводить свое желание расправиться с ним к личной мести было бы глупо.

В девять вечера Мишель отвез жену и дочурку к тестю, оставил им денег на настоящую рождественскую елку и подарки, вернулся домой, спокойно собрал все необходимое в поездке — прежде всего радио- и фотоаппаратуру, шифроблокноты, самый сильный бинокль «Карла Цейса», который только выпускала фирма, резиновые перчатки, баллончики, изготовленные «Аквариумом», с жидкостью, которая в соприкосновении с кислородом была способна в считанные секунды уничтожить огнем все, что могло оказаться компрометирующим. В багажнике в голубой картонке лежала шляпа «хипи-хапи». Той же ночью у Мишеля состоялся внеочередной радиосеанс, и в «Аквариум» ушла телеграмма, подробно сообщавшая о событии и плане Тридцать Седьмого завтра же выехать в Акапулько для ведения дальнейшего наблюдения и принятия соответствующих мер. Давались личные приметы Ганса Слоуна — майора Расплетина: «Рост 174–176, плотного сложения. Шатен. Шевелюра должно быть густая, но сейчас явно стрижена и уложена прической а-ля Брехт. Лоб высокий с двумя морщинами вдоль и одной глубокой складкой над переносицей. Глаза серые, под густыми бровями. Нос — прямой, рот — средний, с верхней губой тоньше нижней. От носа до верхней губы расстояние чуть больше обычного. Подбородок более квадратный, чем овальный. Руки по сравнению с туловищем длинные, ноги же кажутся короткими. Размер обуви 41–42. В одежде чуть неряшлив. Особых примет не замечено, однако склонен нагибать голову немного вперед и вести ее влево вверх, словно бодливый теленок».

Окончив сеанс, Род уже глубокой ночью через Толуку выехал на шоссе № 95 Мехико — Акапулько. Рассвет застал Мишеля на подъезде к городу Чильпансинго. Ужасно хотелось спать. Род собирался было уже принять таблетку, но тут его лишили желания спать два красочных объявления, установленные вдоль дороги. Одно настораживало: «Лучше потерять одну минуту, чем жизнь за минуту. Осторожнее ведите машину!», а другое мило приглашало: «Гоните, гоните как можно быстрее, и мы скоро встретимся. Похоронное бюро братьев Гомес».

Разыскав отель «Аламеда», Род ничего не нашел ближе, чем в двух кварталах отель «Американский». Сняв номер с окнами на улицу, упиравшуюся в самую широкую и длинную авениду города набережную Мигеля Алемана, Род завел будильник и дал себе возможность поспать три часа.

В полдень он у портье «Аламеды» узнал, что пара его соотечественников Слоун — Шлютер действительно остановились у них в номере 317-м, но что оба они с утра ушли на ближайший пляж. Облачившись в шорты и рубашку навыпуск с короткими рукавами, прихватив бинокль, «Никон» с сильным телеобъективом и «боковушку», как он называл камеру с двумя окулярами, он в панаме от солнца и черных очках без труда нашел тех, кого искал.

В результате ночью, после того как он понаблюдал за парой в «Бамбу-баре», где девушки ублажали посетителей полустриптизом, он отправил в «Аквариум» дополнительные сведения: «Слоун хорошо плавает, любит заплывать за оградительные буйки пляжа. На левом плече имеет две не очень заметные, возможно подвергавшиеся обработке, отметины от прививки оспы. Пьет текилу как русскую водку, губы утирает тыльной стороной левой руки».