Михаил Мелентьев - Мой час и мое время : Книга воспоминаний

9 ноября. Кокошкино. «Уважаемый М. М.! Я предупреждала Вас, что буду молчать, когда слишком замучают люди. Замучили! Замучили так, что я пришла в отчаяние от безысходности положения. Мне некоторое время дня, как и Вам, необходимо побыть в одиночестве, среди природы. Ах, эти скверные остатки старого воспитания! Никак не выдерешь их с корнем. А вообще, жизнь такова, что я не знаю, как бы могла жить без глаз моих девочек. Это единственный уголок после смерти отца, где я нахожу в себе силы на хорошее.

В жизни много хорошего. В этом Вы, конечно, правы, но Ваше выражение: "Уметь находить хорошее", — я бы заменила: "Уметь искать хорошее". Работа, долг, обязанности — это прекрасно. Это опиум в жизни. Это помогает забыться… А вот отчего забыться?

Однако догорает последний керосин. Что будет со светом дальше — не знаю. Буду в темноте лежать и строить воздушные замки. Этим наслаждением я пользуюсь, как пьяница… Кругом все тихо, только за окнами гудит и воет непогода. Тени дорогих для меня одной людей обступают и ведут со мной беседу. Исчезают расстояние, время, заботы. Яснее работает голова, уляжется все, что раздражало и волновало в течение дня… Все это бывает сильнее, когда удается перед этим выпить стакан хорошего чаю. Ну, всего хорошего.

13 ноября. Письмо не успела послать и пользуюсь свободным часиком, чтобы сообщить Вам хорошие новости.

Неожиданно в нашей школе освободилось место учительницы. Рассчитывая личные выгоды не давать квартиры, заведующая предложила устроить Милу (дочь). Я согласилась, хотя в конечном счете это не выгодно. Даже дрова, которые нам так нужны, мы при этих условиях не получим. Но Вы знаете, как жестки лапы жизни! К концу рабочего дня у меня болит грудь, горло так пересыхает, что даже дыхание режет его. Мечтаю о больничной койке хотя бы дня на два, на три. Удовольствие и отдых доставляет лишь дорога в школу. Минут сорок туда и столько же обратно. Слежу лишь за тем, чтобы не нарушалось мое одиночество. А.Крюкова».

В тот же день. Чкалов. «Дорогая Ольга Александровна! Отвечаю на Ваш запрос о Ренане.

"Верую, Господи, помоги моему неверию… К несчастью моему, неверия у меня больше, что и не пускает меня к причастию с гимназических лет". Позиции Ренана, его положения, его отношение к церкви (он говорит: "Не будем трогать из здания церкви ни одного кирпичика. Будем беречь и чтить, как чтили тысячелетия") — близка мне. Его ум, красота изложения, искренность и правдивость — пленительны, Он прожил в Палестине 6 лет. Это самый добросовестный исследователь жизни Иисуса и самый образованный. Вам нужно почитать его же "Апостолы", "Антихрист", "Марк Аврелий", "Апостол Павел". И Вы увидите и поймете его истинную любовь к Иисусу в бытие, жизнь и учение которого он глубоко верит. Все, конечно, в том, что для Ренана Иисус не Сын Божий (не Бог), а человек, самый великий человек на Земле. Вот это последнее и вызывает протест у Вас, как вызвал и запрещение книг Ренана и в католической церкви, что не мешает, понятно, ознакомлению с ними всех священников там. Митрополит Антоний Петербургский посетил в свое время Николая Морозова в Шлиссельбурге, и тот передал ему свою книгу "Откровение в грозе и бури". Антоний взял и сказал: "Всякий труд, если он честен, почтенен. Почитаю и я Вашу книгу, хотя она и не в вере моей". Вот и Вы почитайте Ренана, он стоит того, но зачем же Вам идти за ним, когда у Вас своя дорога?

У меня здесь два тома "Жизни Иисуса" Ревиля. Если бы Вы знали, как хорошо введение к этому труду. Введение с историей Иудеи ко времени Иисуса. Это так раскрывает Его эпоху и Его окружение. И, конечно, куда значительнее книги Виппера (нашего историка) "О возникновении христианства". "Изучение же меня по Ренану" имеет ту неоспоримую истину: "Скажи, что ты читаешь, — я скажу, кто ты таков".

Я ищу и хочу найти ИСТИНУ и удостоверяюсь в одном, что дар веры дается не простецам, или мудрецам. А вот нам, междоумкам, при нашем полузнании, вера дается с трудом. Почему я и начал со слов Василия Великого. М.Мелентьев».

20 ноября. Архангельск. «Дорогой Михаил Михайлович! Ваше письмо, как всегда интересное, получил вчера. Спасибо за него. Сегодня день смерти Л.Н.Толстого. Думал ли кто-нибудь, что через 30 лет после смерти великого проповедника мира наступит время войн и всяких ужасов озверевших людей?

Нестерова я лично не знал, но знаю хорошо его талантливого ученика П.Д.Корина, достойного последователя М. В. Когда будете в Москве, познакомьтесь с ним и его картинами.

В Москве я видел Толстых и многих других своих друзей. Хочу ли я вернуться в Москву? Конечно, хочу. Ведь там у меня все родственники и дружеские привязанности, и хотелось бы последние годы, а быть может, месяцы или недели, быть близко к ним.

Жаль бросать кафедру и нужно передать ее кому-нибудь. Подожду еще, да и жизнь московская сейчас очень не привлекательна и тяжела, и примитивна. Очень буду рад, если будете писать. Ваш Д.Никитин».

25 ноября. Москва. «Дорогой М.М.! Если бы не было Ваших писем, — жизнь не имела бы никакой цены. Мы все здесь думаем и говорим только о "меркантильностях" — еде, холоде, темноте и т. п. И ничего другого. О смерти Нестерова я знала и подумала о Вас и моем муже. Меня поразила и поражает его прозорливость, что Вас интересует искусство именно Нестерова. Ведь он Вас не знал.

Заготовка топлива на Дорогомиловском кладбище кончилась. Благочестивые старушки теперь крестами самовары ставят. Из деревянного на кладбище осталась только скамья у могилы мужа. Боюсь, что теперь и ее очередь.

Библию я читаю отрывками. Я предпочитаю Ренана и в зависимости от его ссылок читаю то Евангелие, то Екклесиаста. Ренан возмущает меня не меньше, чем раньше. И я читаю его не для изучения его, а скорее Вас. Мне хочется понять, что может Вам нравиться в нем? Его ум? Что он любит Христа? Но Вы не можете не видеть, что он совсем не любит Христа Спасителя, а если любит, то Иисуса, которого сам же и выдумал. Несмотря на его ум и красоту изложения, многое у него совершенно неприемлемо. То он сравнивает Христа с каким-то французским Zamennais — журналистом, то строит предположения о фальсификации чуда в Вифании с участием Христа. А некоторые места, например, целый абзац на стр. 220–221, начиная "не говорите, что такое толкование подсказано снисходительностью" и кончая "простим же его веру" — выворачивают меня наизнанку. Эта французская самоуверенность — невыносима. Напишите же мне еще раз, в чем значение и достоинство Ренана. О.Павловская».