Михаил Мелентьев - Мой час и мое время : Книга воспоминаний

Продолжение сказания о Петровской больнице. Может быть, с некоторым опозданием из Петровской больницы я, как знаете, ушел. И настойчиво вел линию — удаляться от нее все дальше и дальше. Шутя, мне приходилось не один раз говорить, что за скальпель я только тогда возьмусь и снова стану у операционного стола, если начнется при моей жизни еще раз война и оба Петровские хирурга будут мобилизованы в армию… Увы, это случилось… Финляндская война… Пришлось согласиться на роль консультанта и взять в свои руки хирургический барак.

Главный врач Н.М.Головин для прославления своей фигуры был не дурным изобретателем (очковтирателем). В бараке работало 2 хирурга и гинеколог. Но рентгеновский кабинет оказался разрушенным, часть оборудования пропала, другая часть приведена в негодность. Фотографическая комната стала свалкой всякой дряни. Автоклав с текучим паром поместили в ожидальне, и пар тек повсюду, где течь ему не полагалось. Цистоскоп пропал, тоже случилось и с пантостатом. Перевязочная заставлена ненужной мебелью. Раковины разбиты, краны обмотаны тряпками. В операционной нет ни одного исправного примуса. Краны тоже попорчены и обмотаны бинтами. Ванн нет, больные не моются. Уборные — это грязный, вонючий нужник трактира 3-го разряда. Комплектов белья на 25 коек оказалась 21 (двадцать один). Перемена!..

Пока кончаю на этом. Но это еще не история сама, а предыстория… Продолжение, если Вы от скуки не умрете, последует. Живите долго и хорошо. К.Славский».

30 ноября (из дневника). Получил я сегодня письмо от С.А.Цветкова, и он пишет мне: «Вы, наверно, слышали о печальной судьбе, постигшей Варю Розанову. Теперь тоже самое случилось и с Таней».

Как мне это горько и больно.

1 декабря. Лазаревское. «Вот уже три недели, что я здесь. Увы! Тетя писала, что бытовые условия здесь хороши. На деле оказалось: мне не дают здесь моего спецпайка (500 грамм хлеба — I- остальное в закрытом магазине), а дают всего 200 грамм. Купить что-либо можно или в Сочи, или в Туапсе, что мне не по силам (висеть на подножках). Дров нет, света нет, дом полуразрушен бомбежкой, вода достается с трудом. Жизнь как в Ленинграде в 1941 году, но сил совсем мало и с каждым днем все меньше. Сидим на кукурузе, и то в ограниченном количестве. Денег почти нет из-за канцелярской волокиты — ни пенсии, ни аттестата, и неизвестно, когда переведут. Продать ничего нельзя — некому. Так трудно, что и сказать не могу.

Посоветуйте, как быть… Н.Вревская».

3 декабря (из дневника). Нет времени, нет времени!! И все нахожусь в «трех волнениях», но волнения эти несколько иного порядка, чем «той дамы». Топливо, белье и питание. Кругом лес, торф, а топлива нет. И кажется порой, что города отжили свой век, так как нет возможности их снабдить не только едою, но и светом, теплом и водою. Недостаток во всем.

Поздно вечерами урываю часок побыть «Пименом». Тороплюсь писать свое, хочу больше успеть… Нужно ли это, не знаю…

Сегодня день воскресный, и скука от скуки других людей. Я лично не умею скучать, но боюсь «скучливой заразы» и потому никогда не хожу в кино, так как уверен, что туда сносится вся скука и пустота человеческая…

5 декабря. Алабино. «Буду продолжать. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Да и самому не мешает ориентироваться в том, во что превратили добрые люди Петровскую больницу. Итак:

Я совершенно не могу понять, как Головин, главный врач больницы, мог до такой степени разболтать то отделение больницы, в котором он работал главным образом.

Картина, однако, еще не дописана… Сестры… Они исполнители многих врачебных функций. Например, они давали больному наркоз. Но что же это за сестры? "Сестра, сколько капель в минуту надо давать хлороформа больному?" Ответы получались жуткие, невероятные. "Что Вы будете делать, если во время наркоза расширятся зрачки больного?" Все четыре дурехи на этот вопрос дали одинаковый ответ: "Широкие зрачки, значит, больной просыпается и надо прибавлять хлороформ"… И по всем сторонам ухода за больными сестры в такой же мере были ориентированы.

Но в Финляндскую войну не эта сторона жизни барака меня особенно заинтересовала. Меня заинтересовали посетители больных. Ни один посетитель не являлся к врачу отделения без каких-либо приношений, которые отдавались или бесплатно, или за хорошо пониженную цену. Чего тут только не было? Целый универмаг! Все это шло не через парадный ход, а другими путями.

В бараке производилось, достаточно много и достаточно серьезных операций. Врач-гинеколог (женщина) горела желанием научиться хирургическому делу, но к моему некоторому недоумению она, не раз бывавшая в Москве на гинекологических курсах, ни единой гинекологической операции не делала, если не считать выскабливание беременных несколько месяцев маток… И вот пришлось вплотную стать у операционного стола и взять скальпель в свои руки. И какая история! Сделаю я операцию, а в Нарофоминской газете "Сталинец" корреспонденция о том, как в Петровскую больницу поступил тяжелый хирургический больной и как гинеколог Федюкина К.С. не растерялась и его блестяще прооперировала. Что за черт! Федюкина после такого пассажа как будто чувствовала себя сконфуженно. Нехорошо! И когда Финская война окончилась и приехал домой один из хирургов, с большою радостью я счел свою миссию оконченной и убрался в свою келью под елью к картошке, грибам, козам.

Шло время. Психоз у народов Европы и у их правителей развивался во все более бурных формах. Война Германии с Польшей, Францией, Англией… У нас с немцами мирное, дружеское соглашение. Где-то там далеко рвутся бомбы, гремят орудия, трещат пулеметы… Далеко, далеко… У нас не слышно, у нас тишина и спокойствие. Накануне почти перехода немцами нашей границы ко мне заехал Н.Н.Печкин. В разговоре о войне мы предвидели все, кроме того, что в действительности получилось. В самый день перехода немцами нашей границы нанес мне визит мой племянник, крупный инженер в Москве. Очень я люблю этого парня с приемами студента доброго старого времени. Хорошо с ним провели время. Но когда я провожал его на платформу Алабино, война уже, к нашему изумлению, началась. Немцы нашу границу уже перешли…

Продолжение будет. Будьте живы и здоровы пока. Вы один из немногих остающихся здесь мне родных. К.Славский».

10 декабря. Богородское Ивановской обл. «Дорогой Миша! С помощью твоих ним и шапки я и Агнесса Яковлевна прибыли к старикам в Богородское. Здесь нам дали тоже кое-какую одежонку, и мы в тепле понемногу приходим в себя от столичных хлопот и сутолоки.

Я недоволен тем настроением, какое у меня было при встрече с тобою — отсутствие свободы в передвижениях и действиях — слепота главная причина такого моего состояния.