Анастасия Постригай - Влюбиться в искусство: от Рембрандта до Энди Уорхола

После развода Фрида стала много пить. С другой стороны, она начала неистово работать и нашла себя, освободившись из плена любви Диего. Но тело ей отказывало: позвонки начали постепенно истончаться и рассыпаться. Постоянные операции и корсет не облегчали жизнь.

Фрида много работала в кровати. Одна из картин того периода — «Фуланг-чанг и я». Художница заводила животных и дарила им заботу, как детям. Обезьянка является также символом дикой страсти к Диего. Фрида привязывает ее за шею лентой. Еще чуть-чуть — питомец потянет привязь, и Фрида задохнется.

На одном из автопортретов Фрида изобразила у себя на шее терновый венец. Она была атеисткой и коммунисткой, но религиозные символы знала, так как мать ее была неистовой католичкой. Понимаете, как высоко она возводила свою боль, если считала, что страдает, как Христос? Но Иисус страдал за нас всех, а она — только за себя. Здесь считывается некий элемент самовлюбленности.

После развода в ее сюжеты часто стали проникать скелеты. На картине «Сон (Кровать)»скелет гримасничает, он нашпигован динамитом, а Фрида спит в кровати. Ее окутывают виноградные стебли, но почему-то с острыми шипами. Здесь Фрида мечтает о смерти. Видимо, в тот момент ей было очень больно физически.

Небольшая ремарка. После развода у Фриды происходило несколько любовных романов. Она безумно страдала по Диего, но параллельно находилась в глубоких отношениях с другими людьми. Достаточно почитать ее письма, и станет понятно: мало что сравнится с ее метафорами.

Один ее роман остался в картинах: история со Львом Троцким. Этот человек, стоявший с Ленином у истоков революции, скрывался от сталинских репрессий в Мексике. Диего Ривера предложил ему остановиться вместе с женой Натальей в голубом доме Фриды.

Фрида обаяла гостя, а несчастная Наталья все это терпела. Мексиканка свела его с ума, и он вел себя, как маленький мальчишка. Фрида атаковала его темпераментом и победила. Но вскоре Наталья, видимо, объяснила супругу, что ей больно. Они потеряли детей и столько всего пережили вместе, что было бы глупо все это перечеркивать подобным водевилем. И Троцкий принял решение уехать из голубого дома. Фриду это удивило, потому что от своего мужа она таких поступков никогда не видела.

В 1937 году художница написала автопортрет, посвященный Льву Троцкому. Она, как всегда, не улыбается, но в ее лице проглядывает кокетство. Это, наверное, единственная работа, в которой нет боли и страданий.

Несмотря на интерес к Троцкому, боль от разрыва с Риверой не проходила. На одном из следующих автопортретов Фрида снова пишет себя с обезьянкой. Лента вокруг шеи стала толще, петля — туже. Это 1940-е годы — тяжелый период, когда художница впадала в депрессию, выпивала, но все равно работала.

Она буквально рассыпалась морально и физически, поэтому отправилась в Сан-Франциско к своему любимому доктору за помощью. Там, в Америке, она встретилась с Диего, который предложил снова воссоединиться в браке. Он был намного старше Фриды, и, возможно, почувствовал, что пора остепениться. Склонность к связи со всеми женщинами вокруг его не покинула, но больше всех его тянуло к любимой Фридуччи, как он ее называл, ведь только в этой женщине он нашел действительно достойного партнера. Перед повторным браком они даже заключили контракт, гласивший, что Диего может вести себя как угодно, а Фрида не будет иметь к этому претензий.

Видимо, инициатором встречи стал любимый доктор Фриды, который почувствовал, что без Диего она просто умрет. Пациентка таяла на глазах. На позднем автопортрете с распущенными волосами видно, что вся ее боль морщинами отражалась на лице.

С повторным браком начался счастливый период их отношений. Фрида говорила, что любит Диего больше, чем собственную кожу. Она вообще удивительно умела словесно выражать любовь. Ее письма близким — это настоящий роман, в котором она высказывалась также эмоционально, как в картинах. Она описывала, как они проводили свой день, как она обустраивала дом, готовила мужу еду, ходила на рынок, хотя ей уже было тяжело передвигаться, собирала невероятные натюрморты на их обеденном столе, выкладывала мексиканские фрукты так, чтобы взор Диего видел красоту вокруг.

Однажды они пошли в кино и потеряли друг друга в толпе. Тогда Диего начал насвистывать «Интернационал», а она подхватила, и по звуку они нашли друг друга.

Гармонию нарушило страшное время, поздние годы, когда ее позвоночник стал рассыпаться. Ей сделали очередную операцию и вставили в позвоночник диск. Но в 1944 году медицина была на совсем другом уровне, чем сейчас, и место внедрения диска стало подгнивать. Стержень, который держал тело, разрушался, причиняя невыносимую боль.

Страдания вылились в картину «Сломанная колонна». Фрида изображена в стальном корсете, который на восемь месяцев стал ее панцирем. Внутри себя Кало написала ионическую колонну — символ женского начала. Она рассыпается, и только благодаря корсету тело как-то держится, все покрытое маленькими гвоздиками. Это снова дело рук Диего, который взялся за любовные приключения со старым запалом. Он был уже далеко не юный и не свежий, но женщины почему-то продолжали им восторгаться.

На заднем плане «Сломанной колонны» — мертвая пустыня, символ одиночества. Фрида обертывает себя в плащаницу, проводя параллель с Христом. Маленькие гвоздики напоминают стрелы, которые пронзают святого Себастьяна на картинах художников эпохи Возрождения.

Диего попросил развод повторно. На тот момент встречался с двумя молодыми женщинами одновременно, и жена мешала его утехам. Но в итоге они не развелись… Когда-то мы смотрели мексиканские сериалы. Думаете, они этот формат придумали специально, чтобы в 1990-е годы отвлекать нас от перестройки?! Нет, судя по этой паре, жизнь мексиканцев и правда бурная и полная страстей.

Посмотрите на картину «Раненый олень». На переднем плане — сломанная ветка, метафора физического состояния художницы. Все сломанное ей хотелось пожалеть. Например, однажды Фрида увидела, что слуга подбирает с пола испорченную ножку стула. Она взяла ее, начала целовать, и сказала: «Я подарю ее любимому».

Дальше одна операция шла за другой, корсеты становились все тяжелее. Доктора каждый раз ставили новый диагноз. Один говорил, что у Фриды туберкулез костей, другой считал, что она заразилась сифилисом, третий высказывал альтернативное мнение… От постоянных болей спасал лишь морфин, который уже вызвал зависимость. Несмотря на страдания, она писала автопортреты лежа.

Был такой период, когда художница три месяца висела в подвешенном состоянии с грузами, чтобы вытянуть позвоночник. Ее посетители отмечали, что даже тогда она бодрилась и была в хорошем расположении духа. Она смеялась, шутила и всячески камуфлировала свои реальные чувства.