Анастасия Постригай - Влюбиться в искусство: от Рембрандта до Энди Уорхола

Тогда она разрисовала свой корсет — как в молодости после истории с автобусом, когда искусство только вошло в ее жизнь. Первые картины она написала на корсете, а в зрелом возрасте вернулась к тому же, но выбрала неожиданную тематику — серп и молот.

Имеет смысл познакомиться с книгой «Фрида Кало» Хейден Эрдеры. В ней 555 страниц, после которых художница станет вам родным человеком. Фильм «Фрида» с Сальмой Хайек — это гламурный ответ на эту антиэстетическую монографию. Он хороший, легкий, и заканчивается на высокопарной ноте.

Но в жизни все сложнее. В период особо сильного, катастрофического страдания Фриды Диего вел себя по-мужски. Он был рядом, пел песни, с тамбурином танцевал около кровати… Доктора говорили, что стоит только Диего появиться в палате, пациентка будто переставала страдать. Но стоило Диего уйти, она опять становилась невероятно больной и измученной.

Ко всему прочему, у Фриды началась гангрена ноги. Не было другого выхода кроме ампутации. Потеряв конечность, она перестала бороться. Колонна сломалась окончательно. Фрида ушла в глубокую депрессию — это на фоне зависимости от алкоголя и наркотиков. Ее чувства переданы на автопортрете в инвалидном кресле.

На одной из последних работ 1954 года Кало уже без прически. Ей нет и пятидесяти, но она измучена. Живопись ее упростилась. Причина не в проблемах со зрением, а в окончании запаса жизненной энергии. Иногда она все еще балагурила при гостях, говорила, что хочет усыновить ребенка, путешествовать, и что все еще впереди. Но по правде и она, и Диего понимали: это конец.

Перед смертью она болела воспалением легких, но очень хотела пойти на демонстрацию. После этого она буквально сгорела через несколько дней. Надвигался юбилей отношений с Диего, и свой подарок, кольцо, Фрида преподнесла заранее, чувствуя, что умирает. Художница говорила: «Пожалуйста, не хороните меня, я и так в жизни много лежала — лучше сожгите тело». В последние дни она сказала, что в ее жизни было три главных вещи: любовь Диего, возможность творить и… коммунистическая партия.

Всем своим характером Фрида показывала, что она — сломанная колонна, которая держала себя волевым корсетом. Но как только силы закончились, корсет развалился, и все рухнуло.

XX век — время новых слов в искусстве. Перечислим лишь некоторые: супрематизм, кубизм, кубофутуризм, футуризм, реди-мэйд, ассамбляж, инсталляция и видеоинсталляция, перфоманс, флешмоб… Это понятия современного искусства, с которыми нам предстоит познакомиться.

Некоторые называют его надутым мыльным пузырем: цены высокие, а разобраться сложно. Чтобы ситуация начала проясняться, нужно снова вспомнить «новую икону искусства» — «Черный квадрат» Малевича, который на первой выставке наделал шума и многих продолжает возмущать до сих пор. И тем не менее он стал отправной точкой для всех художников, которые вдруг поняли, что впереди новая эра, и можно работать, используя совершенно другие категории и критерии — не такие, как были у старых мастеров.

Например, в 1912 году Пабло Пикассо создал «Натюрморт с плетеным стулом». На картине есть фрагмент спинки настоящего стула из кафе. Наверняка, на нем сидел какой-то друг Пикассо. Художник просто вынул эту часть и вклеил в композицию. Таким образом картина постепенно начала выходить из 2D пространства в 3D.

Русский художник Владимир Татлин тоже прикреплял на холст фрагменты разных предметов: дерево, куски железа… Это делало искусство объемным, а не плоским, как раньше. Ему стало тесно в рамках полотна.

Арт-трансформации в XX веке проходили очень быстро. В 1915 году появился «Черный квадрат»— и дальше все полетело вперед на безумной скорости. Как будто люди искусства сели в художественный локомотив и помчались навстречу экспериментам. На этом локомотиве они прорываются сквозь двухмерное пространство картины и ищут, что можно сделать нового.

Появляется такое явление, как футуризм. Чем характеризуется начало XX века? Люди начали перемещаться гораздо быстрее: распространились машины и самолеты. Чтобы передать ощущение скорости в живописи, художники придумали приемы, сумма которых и называется футуризмом. Футуристы изображали не действительность, а то, как она движется в пространстве. Например, в работе «Скорость мотоцикла»итальянский футурист Джакомо Балла изобразил движение колеса в нескольких проекциях. Благодаря этому мы понимаем и чувствуем, как быстро едет этот железный конь.

Художник Клюн (Иван Клюнков) тоже любил скорость. Чтобы понять его «Пробегающий пейзаж», представьте себе, что вы стоите в поезде и на секундочку высунули голову из окна. На картине — то, что ваш взгляд ухватил за доли секунды: обрывки проводов, кусочки фарфоровых изоляторов и двигающийся пейзаж, в котором ничего не разобрать — зеленой полосой идет лес. Клюну удалось передать ощущение движения, миг. Конечно, это уже не импрессионизм. Импрессионисты тоже пытались уловить момент, но с помощью изображения природы и человека, а не самой скорости. Метод Клюна совершенно другой, новый.

На футуризме художники не успокоились. Началось хулиганство, которое называется реди-мэйд (от английского ready — «готовый» и made — «сделанный»). В 1917 году Дюшан поставил писсуар на пьедестал и назвал это произведением искусства. Этим актом он продолжил разрушение классического искусства, которое начал Малевич. Он не просто поставил жирную точку, а растоптал все старое ногами и сказал, что художникам не нужно больше подражать природе. Можно взять что угодно из окружающей реальности и сказать, что это — произведение искусства. Зритель примет, потому что художник выбрал из всего многообразия мира именно этот объект и возвел его в ранг искусства.

Это и есть readу-made — «готовое искусство». Художники брали предмет (например, велосипедное колесо) и ставили на постамент. В этот момент происходила своеобразная инициация. На постаменте колесо велосипеда превращается в арт-объект. Представьте себе людей, которые были совсем не из компании Дюшана. Они воспринимали его метод как хулиганство. Даже у нас до сих пор шок от такого, но ведь это как раз и есть основа того, что сейчас является современным искусством.

Дальше родилось еще одно интересное понятие — ассамбляж. Сначала художники поняли, что можно вытащить любой объект из реальности и сказать: «Я — художник, я считаю, что это — произведение искусства». Потом некоторые решили, что можно взять не только готовый объект, но составить его из других знакомых предметов. Это и есть ассамбляж. Посмотрите на американца Роберта Раушенберга и его «Одалиск»(1955). Это мольберт, установленный на подушке, на нем — коллаж с одалиской, а сверху сидит петух. По форме произведение напоминает обелиск: монумент, сужающийся к верху. Название работы — это остроумная смесь из «одалиски» и «обелиска». Художники не только соединяли в формате одного произведения несочетаемые на первый взгляд объекты, но еще и буквами в словах жонглировали, играя таким образом с сознанием публики.