Барбара Эрлих-Уайт - Ренуар. Частная жизнь

Притом что всеобщее внимание ему совсем не льстило, Ренуар не забывал узнавать, что́ говорят о его работах. Он был клиентом двух новостных агентств, которые в 1904 году предоставили 59 рецензий на его выставки, вышедших в Австрии, во Франции, в Германии, Испании, Швейцарии и США. С 1901 по 1910 год работы Ренуара были представлены на 29 выставках в странах Западной Европы, из которых 8 прошли во Франции (4 в галерее Бернхайма и 4 у Дюран-Рюэля), 8 – в Германии, 2 – в США, 4 – в Великобритании, 3 – в Бельгии, 1 – в Швейцарии, 3 – в Австро-Венгрии. Все выставки были коллективными, за исключением одной, у Дюран-Рюэля, в Париже в 1902 году [1003] Dauberville . Vol. 1. P. 100; Drucker . Renoir. P. 221. .

Ренуар, лидер импрессионистов и, соответственно, художник-революционер, всегда опасался, что газетная критика станет изображать его и политическим революционером; он очень боялся попасть в одну категорию с анархистом Писсарро. Наконец в октябре 1904 года, на открытии осеннего Салона (который пришел на смену весенним Салонам предыдущей эпохи), в «Либерте» было опубликовано интервью, полностью опровергавшее этот не соответствовавший действительности образ Ренуара. Его автор, журналист К.-Л. де Монсад, начинал так: «Я посетил художника Ренуара и должен сказать, что в первый момент был совершенно ошарашен. Я думал, что увижу пылкого, порывистого человека, меряющего шагами свою мастерскую, изрекающего приговоры, уничтожающего репутации, полного мстительности, а может, даже и ненависти – короче, неисправимого революционера». Однако Монсад обнаружил «милого пожилого господина с длинной седой бородой, худощавым лицом, очень тихого, очень спокойного, с негромким голосом и добродушными манерами, который приветствовал меня с любезностью и сердечностью». Ренуар со своей стороны как мог пытался развеять образ политического революционера: «Видите ли… мое существование совершенно противоположно тому, каким оно должно бы было быть, – и то, что меня изображают революционером, безусловно, страшно комично, потому что такого дряхлого и старомодного человека среди художников еще поискать» [1004] Moncade P.-L. de . Le Peintre Renoir et le Salon d’Automne; цит. по: Renoir . Ecrits, entretiens et lettres. P. 9, 10. . Действительно, к 1904 году Ренуар не только принял государственную награду – орден Почетного легиона, но и писать стал в куда более консервативной манере, чем в 1870-е; более того, его фотография вошла в серию портретов известных парижан, которая называлась «Наши современники у себя дома».

Ренуар принял участие в Салоне 1904 года, показав, среди прочих, и свои шедевры, такие как «Завтрак гребцов» и «На террасе» [1005] Dauberville . Vol. 1. Pl. 224, 254. . Отзывы были восторженные, но художник по-прежнему отказывался верить в то, что критики и зрители и в дальнейшем будут хвалить его творчество. Несмотря на свой успех, он продолжал относиться к Салону как к чему-то унизительному; Монсаду он в том же интервью сказал: «Да, я, безусловно, за Салоны, это прекрасный урок живописи. Думаешь, что создал шедевр, который затмит все остальные. В мастерской он выглядит невероятно эффектно, все его хвалят, приходят друзья и объявляют его творением века. Оказавшись на Салоне, среди других полотен, он выглядит совсем иначе и никого не затмевает. Так что это еще и урок скромности» [1006] White . Impressionism in Perspective. P. 24. . Пять лет спустя, продолжая получать восторженные отзывы, Ренуар ответил на вопрос, намерен ли он в этом году участвовать в Салоне: «Чего Вы хотите? Когда я выставляюсь, на меня орут» [1007] Ренуар, цит. по: Schnerb . Diary. 27 June 1909; воспроизведено в: Visites à Renoir et à Rodin. P. 176. . После двадцати пяти лет насмешек художник так и не мог поверить, что зрители еще долго будут ценить его работы.

Тем не менее рыночная стоимость его картин продолжала расти. Эти стремительно увеличивающиеся цены вызывали у Ренуара отвращение. Он считал себя крепким ремесленником, ему не нравилось, что цены взлетают за облака. В конце апреля 1903 года, через месяц после одной большой продажи в Париже [1008] Париж, распродажа Лагарда-Самари в отеле «Друо», 25–27 марта 1903, где была представлена «Женщина с веером» Ренуара; приобретена Полем Розенбергом за 10 тысяч франков ( Dauberville . Vol. 1. Pl. 344). , Ренуар жаловался Жанне Бодо: «Дорогая Жанна… живопись начинает внушать мне отвращение: эти до смешного высокие цены свели всех с ума, все продают, даже мой друг Берар, мультимиллионер. Это, безусловно, тот самый результат, которого ждали Бернхаймы, которые, не задумавшись, убьют курицу, несущую золотые яйца. Мне все равно, однако все это отвратительно» [1009] Ренуар – Жанне Бодо, Кань, 25 апреля 1903 // Baudot . Renoir, ses amis, ses modèles. P. 100–101. . Бернхаймы пытались продавать работы Ренуара по все более высоким ценам. Например, в 1907 году в английском научном журнале The Burlington Magazine появилась статья искусствоведа Леонса Бенедита, в которой рассматривался этот феномен: «Прошлой весной нью-йоркский Метрополитен-музей сделал приобретение, которое можно назвать сенсационным: он купил „Портрет мадам Шарпантье“ [„Мадам Шарпантье с детьми“] Огюста Ренуара за 92 тысячи франков [84 тысячи плюс налоги, всего получилось 92 400 франков]. Как бы ни подскочили в последнее время цены на работы представителей так называемой „школы импрессионистов“, это невероятная сумма за современную работу живого художника». Сумма в два раза превысила предыдущую максимальную цену за какую-либо из работ импрессионистов и оказалась более чем в 61 раз выше того, что Шарпантье заплатили за картину двадцатью девятью годами раньше. Бенедит связывает высокую цену со значимостью художника, который, как он пишет, «останется одним из самых оригинальных мастеров французской школы второй половины XIX века» [1010] Приобретена при распродаже наследия Шарпантье после смерти месье Шарпантье в 1905-м и мадам Шарпантье в 1904-м ( Benedite . Madame Charpentier and her Children by Auguste Renoir. P. 237, 240). . Впрочем, несмотря на хвалебные отзывы и рецензентов, и искусствоведов, Ренуар продолжал переживать, что успех его может оказаться преходящим.

Кроме того, Ренуару трудно было назначать на свои работы цены, которые соответствовали бы рыночным. Дюран-Рюэль вынужден был заставить его пересмотреть страховую сумму на те произведения, которые он держал дома и в мастерской: кража таких ценных предметов представлялась более чем возможной. Еще в 1901 году Жорж Дюран-Рюэль писал Ренуару: «Как и мой отец, я считаю, что сумма, на которую застрахованы Ваши работы, является недостаточной. Вы должны не только повысить общую оценку своих картин, которая на данный момент составляет 20 тысяч франков за содержимое каждой мастерской, Вам необходимо также повысить максимальную сумму возмещения ущерба на случай утраты любой отдельной картины – сейчас она составляет 3 тысячи франков. Не знаю, на сколько [Вы застраховали] работы, которые находятся у Вас дома; это Вам лучше решить самому, но что касается максимальной суммы за каждую отдельную картину, ее необходимо поднять как минимум до 10 тысяч франков, а возможно, что и до 15 тысяч, а за Ваш большой семейный портрет [„Семья художника“], равно как и за другие принадлежащие Вам важные картины, еще и выше» [1011] Жорж Дюран-Рюэль – Ренуару, Париж, 13 марта 1901 // Correspondance de Renoir et Durand-Ruel. Vol. 1. P. 148–149. . Это означало увеличение оценочной стоимости большинства работ в три раза, а самых крупных – в пять.