Барбара Эрлих-Уайт - Ренуар. Частная жизнь

Артрит перекинулся и на ноги, постепенно лишая их подвижности. Иногда Ренуар ходил с тростью или с костылями, но случалось, что передвигаться становилось попросту невозможно. В мае 1908 года Андре сообщает из Каня Дюран-Рюэлю: «С ногами совсем нехорошо. Артрит прогрессирует, колени отекают. Приходится носить его на ремнях» [1037] Не опубликовано; Андре – Дюран-Рюэлю, без места [Кань], без даты [май 1908] // Paris, Archives Durand-Ruel. . На фотографии, сделанной примерно в 1909–1910 году, Андре и кухарка Ренуара несут его на стуле, под ножками которого продеты две жердины. Следующие два года Ренуар мог ходить лишь изредка, с большим трудом и сильной болью. На других фотографиях он запечатлен за работой, сидящим в инвалидном кресле. В феврале 1905 года он нанял на постоянной основе машину с шофером, объяснив Андре: «Я все еще очень болен. Тем не менее работаю и решил нанять машину, которую дают напрокат помесячно, так как ноги совсем не двигаются. Я вполне счастлив. Думаю написать несколько пейзажей, чего в противном случае не смог бы (не говори ничего Дюран-Рюэлю, который против пейзажей)» [1038] Ренуар – Андре, Кань, 16 февраля 1905 // Lettres de Renoir à quelques amis. P. 53. .

В те времена существовало единственное средство от полиартрита. Лечебными курортами с горячими серными источниками пользовались со времен Римской империи; там применялась древнейшая форма терапии – контрастные ванны. Воды на курортах достигали температуры в 65,5 градуса Цельсия. Больным прописывали ванны, души с паром, растирания и лечебное питье. Поскольку в самых сильных приступах Ренуар винил холодную погоду, горячие источники вроде бы должны были помогать. Пробную поездку на курорт он совершил еще в сентябре 1899 года и за следующие десять лет повторил этот опыт еще шесть раз, побывав в Эксе, Сен-Лоране и Бурбон-ле-Бэне, проводя там до месяца. Первые несколько раз он ездил вдвоем с Габриэль, но в 1904 году перспектива провести месяц в элегантном Бурбон-ле-Бэне соблазнила Алину, и она приехала к мужу вместе с Жаном и Коко; курорт этот находится в 117 километрах к востоку от Эссуа. За месяц до отъезда туда Ренуар писал: «Последние два года я все время жду теплой погоды, в результате получил тяжелейший приступ, даже пальцем пошевелить не могу» [1039] Ренуар – Фердинану Деконши (см. о нем примеч. 113), без места, 14 июля 1904, взято из: Berlin, Stargardt, 24–25 November 1964, sale catalogue no. 570, no. 903. . Через несколько дней после приезда Ренуар написал два письма Андре, который знал о его нелюбви к лечебным курортам: «Поскольку ни двигаться, ни работать я больше не могу, я сдался и приехал сюда принимать горячие ванны». Письмо написано на гостиничной писчей бумаге с шапкой: «Бурбон-ле-Бэн, Гранд-отель водного курорта, напротив общественных бань и казино / Телефон / Электрическое освещение / Гараж для автомобилей / Адрес для телеграмм Термалотель» [1040] Ренуар – Андре, Бурбон-ле-Бэн, 16 августа 1904 // White . Renoir: His Life, Art, and Letters. P. 223. . Во втором письме Ренуар жалуется: «Недавно я не мог сидеть… не могу ни стоять, ни лежать… Собираюсь остаться здесь примерно на месяц» [1041] Не опубликовано; Ренуар – Андре, Бурбон-ле-Бэн, 17 августа 1904 // Paris, Archives Durand-Ruel. .

Притом что ни малейшей надежды на это лечение Ренуар не возлагал, он знал, что оно, по крайней мере, принесет временное облегчение. В отличие от жены он дотошно выполнял все предписания врача, о чем пишет Жанне Бодо в августе 1904-го: «Старательно прохожу лечение. У меня очень внимательный врач, который старается как можно меньше меня утомлять… Пока… никаких улучшений не видно. Работать не могу, от этого время ползет очень медленно. Если не считать сильной слабости, чувствую себя хорошо. Ем довольно много. Не понимаю, почему силы не возвращаются. Очень устаю… Из-за худобы не могу подолгу сидеть. Если не наберу вес, не смогу путешествовать. Боль невыносимая» [1042] Не опубликовано; Ренуар – Жанне Бодо, Бурбон-ле-Бэн, 30 августа 1904, частное собрание. . Ренуар боялся, что лечение не поможет или даже нанесет ему вред. В 1901 году, через неделю пребывания на курорте, он пишет Воллару: «Впереди еще три недели массажа и лечебных ванн. Вернусь либо поздоровевшим, либо окончательно измученным» [1043] Ренуар – Воллару, Экс-ле-Бэн, 5 мая 1901 // Drucker . Renoir. P. 141. .

По большей части лечение просто не помогало. После возвращения из Бурбон-ле-Бэна в 1904 году паралич не отступил, Ренуар даже не мог работать. Он пишет Жюли Мане-Руар: «Так и не понял, в чем смысл этих лечебных ванн. Видел массу людей, которые приезжали хромыми, а уезжали здоровыми; противно быть не таким, как все. Надо к этому привыкать. Положение безвыходное. Процесс идет медленно, но верно; через год состояние будет немного хуже и так далее. Нужно привыкать, и все; не будем больше об этом говорить» [1044] Ренуар – Жюли Мане-Руар, Эссуа, 23 сентября 1904 // Roger-Marx . Renoir. P. 83. . С еще большим пессимизмом он пишет Дюран-Рюэлю: «Двигаюсь с трудом, и мне кажется, что с живописью покончено. Писать больше я не смогу. Пойми, что в такой ситуации меня уже ничто не интересует» [1045] Ренуар – Дюран-Рюэлю, без места [Эссуа], сентябрь 1904 // Correspondance de Renoir et Durand-Ruel. Vol. 1. P. 237. . Ренуар боялся, что этот приступ положил конец его творческой карьере.

Однако его способность работать восстановилась, причем картины стали даже более чувственными. По мере прогрессирования болезни искусство все отчетливее превращалось в главный смысл его жизни, служа одновременно и лекарством, и религией. Как лекарство, оно облегчало боль, как религия – дарило надежду, которую в противном случае художник, возможно, утратил бы. Как бы бросая вызов своему физическому состоянию, в 1903–1906 годах Ренуар создал самые чувственные свои ню – идеализированные изображения нагих женщин, которые приподнимают волосы, чтобы продемонстрировать пышное тело [1046] Dauberville . Vol. 4. Pl. 3473–3476, 3523. . Обнаженные, написанные после того, как в конце 1904 года его состояние улучшилось, дышат неприкрытой сексуальностью, которую сам художник уже, скорее всего, утратил. Видимо, эти цветущие дамы стали своего рода противовесом его собственному физическому увяданию. Фигуры становятся мощнее и энергичнее, притом что сам он худел и терял подвижность. Настоящим героизмом можно назвать то, что перед лицом беспрестанных страданий Ренуар умел отрешиться от мук и оставаться жизнеутверждающим художником, которым был всегда. Его обнаженные этого периода представляют собой возврат к основанной на классике традиции прошлого, которая идеализировала обнаженное тело и героику. Они выполнены в духе его более ранних работ, таких как «Белокурая купальщица» (1881) и «Большие купальщицы» (1887) [1047] Ibid. Vol. 1. Pl. 583; Vol. 2. Pl. 1292 соответственно. . В 1907 году Ренуар признался Поль Гобийар, что хранит верность традиции: «Продолжаю раскрывать тайны мастеров; милое чудачество, в котором я не одинок» [1048] Ренуар – Поль Гобийар, Кань, 4 января 1907 // White . Renoir: His Life, Art, and Letters. P. 235. . Год спустя один из близких знакомых Ренуара, Ривьер, пересказал ему свой разговор с другом: «Мы говорили о тебе, о том, почему он любит твои работы, и о том, как ты сам их определяешь: оригинальность в рамках традиции» [1049] Не опубликовано; Жорж Ривьер – Ренуару, без места [Париж], 28 февраля 1908, частное собрание. . Действительно, Ренуар всегда проявлял оригинальность в рамках традиции. Даже в самых новаторских его работах 1868–1883 годов присутствуют многие черты искусства прошлого – например, в «Обнаженной в солнечном свете» (1876), которая позой своей напоминает греческие статуи IV века до н. э. [1050] Dauberville . Vol. 1. Pl. 603.