Анна Ратина - И взаимно притом

Слышу из дома, как Ф кричит ему:

— Уходи отсюда! Тут даже дуба нет!

11 лет

Пришел ко мне с томом Пушкина (когда я такое пишу, мне хочется саму себя осадить; цитируя того же Александра Сергеевича: «Сбавьте! сбавьте!»). Попросил прочитать «Моцарта и Сальери». Прочитала. Выслушал.

Чтоб уравновесить. После этого он собирал Лего и пел на мотив «Джингл беллз» песню — школьный хит: «Клей Момент, клей Момент, самый лучший клей, ты в трусы его налей, будет веселей, хей!».

* * *

Обсуждали, что бы нам почитать вслух. Остановились на «Выстреле».

Ф:

— Хотя я в целом представляю, в чем там дело. Фильм смотрел, правда, уже давно. Там дуэль, потом этот, как его, такой смелый, с итальянским именем… Фрунзе?

Бедный Сильвио!

12 лет

Возвращаюсь домой поздно, Ф уже в кровати, читает «Арапа Петра Великого». Когда-то — когда я еще читала ему вслух — мы его начинали, но не пошло. Долгую историю про связь с графиней я тогда пропустила.

Ф:

— А, хорошо, что пришла, у меня как раз вопрос есть. Вот это — это про что?

Зачитывает: «Новое обстоятельство еще более запутало ее положение. Обнаружилось следствие неосторожной любви. Утешения, советы, предложения — все было истощено и все отвергнуто. Графиня видела неминуемую гибель и с отчаянием ожидала ее».

Говорю — ну как же. Графиня беременна.

Ф, с лицом непроницаемым:

— Ну, и?

— И отец ребенка, скорее всего, Ибрагим.

— И?

— А он арап. Темнокожий. Ребенок, возможно, тоже будет темнокожий, а графиня…

Но тут Ф взрывается:

— И вот поэтому? Да что ж такое?! что за расизм? ну и темнокожий, и что ужасного?

Я ему — тшш, тшш, тут беда-то в том, что графиня замужем. И откроется ее неверность, вот что ужасного.

Ф, моментально теряя интерес к теме:

— Ааа, так это потому, что она замужем… вот что. Ну, ясно. Спасибо.

13 лет

С Ф не виделись неделю, и разговоры наши преисполнены взаимной нежности.

Ест клубнику. Поделись, говорю, ягодами со старушкой-матерью.

Не отрываясь от тарелки, наставительно:

— Александр Сергеевич Пушкин скончался примерно в твоем возрасте. И все говорили — какой молодой! какая безвременная смерть!

11 лет

— Я придумал историю про великих русских литераторов. Значит, так. Пушкина Дантес ранил, а Чехов с Булгаковым повезли его к себе в больницу. Они же врачи. Ну, пулю извлекли, но лежать долго. Возвращаются все к себе домой. Толстой по дороге говорит: как заместитель Пушкина, я пока буду тут главный. Смотрят — а у дома Дантес сидит. И спрашивает: ну, чо? Булгаков его хватает за шиворот: ах ты, сволочь, не смей сюда приходить! И в глаз его! А Дантес ему в челюсть — бац! Прибежал городовой, их разняли. А Булгаков за челюсть держится. Чехов говорит — дай посмотрю. Булгаков руку отводит, а там — рана!

Задумывается, замолкает. Молчит долго. Я, не выдержав:

— И что?

— А?

— Дальше?

— Ну, что. В больницу к Пушкину отвели, что.

3 года

Смотрели Ла-Скаловский балет, «Ромео и Джульетту».

Шкет смотрел довольно вдумчиво, периодически спрашивая: «А ето она чего? а ето куда они посьли? а ето сьто он пъигаеть?»

Смотрит на Париса с Джульеттой:

— Ето сьто?

— Это, заинька, балет называется.

— Неть, не баеть, ето дядя и тетя.

— Ну да, а когда они вместе так красиво танцуют, это называется балет.

— Баеть, панятна.

Во время сцены в склепе, глядя, как Ромео страдает:

— А ето сьто?

— Это, Федь, он страдает.

— Патиму?

— Потому что у него любовь такая…

— Неть, ето ни юбовь, ето баеть.

4 года

Нас уже узнают в Третьяковке, где мы были третий раз за месяц. У шкета странный вкус. С моей подачи он наконец посмотрел «Явление Христа народу» (раньше игнорировал), но при этом так громко излагал свою версию евангельских событий, что какая-то экскурсоводица даже шикнула на нас, и мы ушли. Из зала Врубеля убежал. Долго-долго рассматривал: «Страшный суд» Васнецова, «Побежденные. Панихида» Верещагина, «Утро стрелецкой казни» Сурикова, «Иван Грозный убивает своего сына» Репина.

Рассматривал с комментариями:

— И цай заплакал — что жи я наделал? что я натворил? А все. Сын уже погиб, все.

Тут он замирает на секунду с воздетыми руками, в глазах слезы. Потом встряхивается — и деловито:

— Надо зеленкой помазать сына.

А трем богатырям и боярыне Морозовой он кланяется. Натурально — входит в зал и еще издали начинает кланяться.

5 лет

Опять побывали в Третьяковке. А там перестановка (перевешивание), и нет одной из любимых картин Ф — «Страшного суда» Васнецова.

И вот ходит он по залам галереи и подвывает жалобно: «Ну где же Ст'ашный суууд… Ст'ашный суд — гдеее?..»

В остальном обязательную программу откатали: Иван Грозный с сыном, богатыри-стрельцы-боярыни… Долго сидел перед «Явлением Христа народу», потом ходил вокруг, разглядывал эскизы и восклицал: «А вот! а вот эта голова тоже п'инадлежит этой кайтине!»

7 лет

Ходили на выставку Левитана в ЦДХ. Там среди прочего выставлены «Сумерки. Стога».

Ф увлеченно читал все названия. И вот:

— Мама! — кричит на ползала, — Идем смотреть картину «Сумерки стогов»!

4 года

Шкет рассказывает сказку про гадкого утенка. Близится кульминация и завершение. Он умело понижает голос, подпускает таинственности:

— И тут он пъевъятийся — (голос замирает, а потом — восторженно) — в ГАДКОВА ЛЕБИДЯ!!!

* * *

Ходит, что-то напевает. Не «Бременских музыкантов», более взрослое. Прислушиваюсь — Берковский, стихи Самойлова:

Собственно, получаются у него последние строчки:

— Он сибя ни пачиняить! Он сибя — (выразительная пауза) — ни пъядаёть!!! — (и мотает головой изо всех сил).

Недели через две лежал в кровати и полчаса перечислял то, что ему нужно подарить: яблоки и два мешка угля, паровоз и ружье («как зе я буду без юзья?»), черный бункер и стрелку (железнодорожную), яйцо, фонтан и свалку, две гитары — желтую и красную, барабан с палочками и трубу.

— И я буду игъять на тъюбе и буду сюбетсянц!

Что за «сюбетсянц» — мы долго не могли понять, а шкет безуспешно втолковывал.

— Ну сюбетсянц! Сюбетсянц! Сю-бет-сянц!!!

— Федь, ну что он делает-то хоть, объясни!

— Сюбетсянц… он ни сочиняит… запоёт…

— А! Шуберт Франц!

— Да, сюбетсянц!

6 лет

Посмотрел фильм про Пеппи Длинныйчулок. Не понравился. Теперь рассказывает сказку: