Анатолий Найман - «Еврейское слово»: колонки

Ключевое слово было «фашисты». Со времени войны прошло 70 лет, с глобусом и человечеством произошло то, что произошло, появились бывшие фашисты, профашисты, неофашисты. В большинстве стран они вне закона, с ними идет борьба, их выявляют, судят. Официальная позиция России: фашизм необсуждаемое зло. Она совпадает с моей и еще многих людей. У других, их поменьше, но тоже немалое число, напротив, – что и обсуждаемое, и даже, может, не совсем зло. Так или иначе, фашизм на территории нашей страны категория сугубо отрицательная, и непохоже, что в обозримом будущем это положение изменится. Одна из причин, почему память о давно кончившейся войне так долго поддерживается и торжественно отмечается у нас на государственном уровне, выражена в максиме «мы избавили мир от фашизма». Поэтому называние украинцев с Майдана фашиствующими молодчиками, по расчету наших пропагандистов, должно Майдан заклеймить. Так же как настроенных пророссийски его противников, называемых в телевизоре активистами, возвысить. Сильно в этом сомневаюсь.

Порядок, который наводят в чужой стране, всегда один и тот же. Киев в 1940-е в полноте оценил более чем двухлетний немецкий орднунг. Будапешт в 56-м году, Прага в 68-м – советский. Понятно, что не телевизионный сбор платной публики в Останкине, аплодирующей тем, кого перед камерой представляют журналистами и политологами, определяет политику государства. Они – группа разогрева. Но от них разогреваются арматурные стержни в руках люмпенов, которых в зависимости от конъюнктуры ведущий подаст сегодня как дружинников, завтра как экстремистов. Я пишу об этом с горечью, а не с пафосом. Моя колонка вообще не политическая, политика – занятие людей, с которыми я не нахожу в себе ничего общего. Я реагирую, с отвращением, на неправду, на заведомый обман, на манеру, в которой принято врать и обманывать, – это да. Но если меня спросить, как бы я предпочел, чтобы Россия и Украина были связаны, я не знаю, что ответить. Украинцы, которые хотят жить заодно с Европой, не глупее наших, которые этого не хотят. Жаль только, что не умнее.

В совсем ранней молодости Бродский в общем разговоре о преступности советской власти произнес фразу: «Что бы мы делали без Гитлера». Он имел в виду, что наш круг и ему подобные ставили террор в Третьем рейхе и в СССР на одну доску; и пропаганда, обличая Гитлера, только давала обоснование сопоставлять режимы. Сейчас Дума хочет принять меры по запрещению таких параллелей. За три четверти века содержание слов «фашизм» и «коммунизм» изменилось неузнаваемо. Так же как «Гитлер» и «Сталин». Есть такая книга Даниила Андреева – «Роза мира». Она объясняет земные события их сцепкой с потусторонними. Читал давно и сейчас уже не помню, какое адское существо кем на земле управляло, но мерещится, что Сталиным что-то вроде Джругра, а Гитлером Друккарг (прошу простить, если ошибся). Телешоу вопило о регионалах-интернационалистах и бандеровцах-нацистах, а я думал, как Джугашвили и Шикльгрубер превратились в свои знаменитые псевдонимы, которые, триллион раз повторенные, сносились до абстракций и бессмысленных ярлыков… Есть способ избежать неприятных нам сопоставлений более органичный и более радикальный, чем думский. Не поступать так, не вести себя так, не произносить таких речей, чтобы кому-то на ум приходили очередные нелестные для нас сравнения. В частности, и по случаю украинской революции. Чтобы через 70 лет не обсуждать меры противодействия подобным сближениям. Если будет кому обсуждать.

В конце прошлого года в Центре Толерантности при Еврейском музее показали документальный фильм «Последний белый рыцарь». Историю личных, почти полувековых отношений режиссера, канадского еврея Пола Зальцмана, с пожизненным ку-клукс-клановцем Дилеем де ла Беквитом. Один из заметных членов организации, он родился в маленьком городке в штате Миссисипи и, как места жительства и образа жизни никогда не менял, так и образа мыслей и убеждений. В 1965 году Зальцман, активный 20-летний правозащитник, студент университета, приехал туда побуждать негров, изрядно запуганных и инертных, регистрироваться в списках избирателей. Когда он подходил к помпезному зданию, где в это время местный Ку-Клукс-Клан проводил очередной официальный съезд, его окликнули парни, кучковавшиеся около автомобиля. После полуминутного объяснения Беквит въехал ему кулаком в висок. Тот упал, но нашел силы вскочить и стал удирать – про что Беквит, уже пожилой, смеясь, говорит с экрана: «Да, бегал ты быстрее нас». Но так как это Америка, Зальцман подал на него в суд, куда Беквит вынужден был явиться. Но так как это Миссисипи, белый судья обвинение отвел как бездоказательное… Мы про все это читали у Бичер-Стоу, Фолкнера, Болдуина и многих других, включая самого Марка Твена.

Тут стоит перенестись в нашу нынешнюю действительность. Например, в недавний процесс Фарбера, учителя из тверской деревни, которому дали 8 лет, не очень внятно сформулировав за что, а так как Путин нахмурил брови, то отменили. Но я хочу найти не сходство, а отличие. И, что называется, глубинное. Мой жизненный опыт подбивает меня на следующее умозаключение: люди не так хотят жить хорошо, как хотят интересно. Хотят ездить на рыбалку и в Анталию, знакомиться, заводиться в споре на любую тему, вступать в интимные связи, просто глядеть на звезды, пришептывая: «Бог не бог, но какая-то нечистая сила есть». А не прирезать во что бы то ни стало бесхозный квадратный метр путем самозахвата или менять в ванной краны никелированные на золоченые. То есть и это годится, но предпочтительно, чтобы сопровождалось каким-никаким приключеньицем.

И вот канадский еврей, как Байрон грекам, едет помогать неграм освобождаться на юге Америки, а постоянно носящий на себе револьвер южный расист готов, как молодогвардеец немцев, его за это не просто избить, а лишить жизни. (И ведь отец его, Беквит-старший, именно так и делает, убивая чернокожего героя Второй мировой войны, борца за права цветного населения. Белые присяжные папашу дважды оправдывают, и только через 30 лет он все-таки попадает за решетку, где и кончает свои дни.) Попробуем перенести эту расстановку действующих лиц, постаревших, но в хорошей форме, на нашу современную сцену. Совсем не трудно подыскать соответствующего защитника либеральных ценностей, начинавшего в партии Демократический Выбор России, – и патриота под лозунгом «Россия для русских»: пусть выясняют отношения, как в каком-нибудь телешоу. Разница между их спором и Зальцмана с Беквитом сразу бросилась бы в глаза. Внешне как будто только в манере поведения, по существу же в миропонимании и вытекающей из него жизненной установке. Сторонник демократических идеалов с жаром обличал бы противника, возмущался его ксенофобией и так далее. Патриот (употребляю это слово безоценочно, в его прямом, определительном смысле) говорил бы наставительно, как обладающий истиной, время от времени ставя недоумка на место хамским выпадом. Публика где надо аплодировала бы, голосовала, счет, естественно, был бы 50 тысяч на тысячи три в пользу патриота. Поскольку именно такова пропорция настроений в обществе, и оба спорщика это знают, на это ориентированы и из этого исходят, начиная прения.