Анатолий Найман - «Еврейское слово»: колонки

То, о чем рассказывает Ремник, укрепляет меня в моей оценке происходящего в Израиле. Она элементарна и сводится к простой формуле: какой бы ты ни был умный, там, на месте, есть умнее. Причем их ум учитывает то, что твоему не дано, недоступно. Что это не шахматы, а Ватерлоо, не пари, а жизнь, не проигрыш, а гибель. Высказываться, судить, спорить о политике Израиля должны только эти люди, остальные помалкивать.

В продолжение колонки недельной давности.

Я всё думаю: почему мы так невыразительно относимся к иранской бомбе? Не говоря об Израиле, США напрямую объявляют о готовности уничтожить все их ядерные объекты, в Европе то же настроение, по всему миру принимаются экономические санкции. А мы… Под «мы» я имею в виду Российскую Федерацию. То есть ее власти. То есть уже как бы и не мы, потому что мы одно, а власти другое. Но ведь и властям это головная боль, не проходящая и нелечимая. И с нас, когда ядерные грибы поднимутся, может быть спрошено: вы почему не останавливали власти? Ну-ка, несите ответственность, коллаборационисты и военные преступники.

Мы же, то есть и власти, и безвольное население, продолжаем реагировать на происходящее – никак. Нам неинтересно. Пожалуй что и наплевательски. Или, говоря дипломатическим языком, терпимо. По какой же причине? Политик я никудышный, но когда дело идет о судьбе, с одной стороны, детей и внуков, с другой – как минимум Израиля, с третьей – всего мира, не обязательно быть политиком и вполне можно быть никем. Так что я рассуждаю по-обывательски ограниченно – как рассуждал бы о поселившихся на моей лестнице неизвестных с разбойничьими физиономиями. Они хамят, протекают на нижние квартиры, портят лифт, а мы, жильцы, бурчим, но в ссору отнюдь не вступаем.

Я рассматриваю возможные источники этой индифферентности, самые разные. Ну, например, что наше начальство может следовать великому принципу маркизы Помпадур (приписанному молвой ее любовнику Людовику XV) – после нас хоть потоп. Тем более что этот мировой рекорд непобедимого цинизма освящен почтенной древностью. Почти то же, только заменив одну стихию на другую, говорили еще теряющиеся во мраке истории греки, а за ними римский император Тиберий – после меня да хоть смешайся земля с огнем. И в самом деле: ну будет у аятолл эта бомба, так не завтра же. А когда будет, года через три, а то и через пяток, мы, начальство, сразу сядем на загодя закупленные у Франции вертолетоносцы и отплывем в мировые нейтральные воды. А оттуда – на приобретенный по случаю архипелаг, огороженный прихваченными с собой собственными ракетами с соответствующими боеголовками. Тех, кто останется на суше, жаль их конечно, но у них жизнь и так была не Версаль, как-нибудь приспособятся. Да и суши им остается аж седьмая часть мировой, пусть это наполняет их чувством законной гордости. Так что не с чего нам сейчас нервничать.

К тому же раз американцы и европейцы и этот смешной Израиль так решительно настроены, пусть первые и действуют. А у нас будет время присмотреться и сделать решительное заявление позже, когда станет яснее, куда все сворачивает. Тем более что в Иране у нас позиции хотя и не блестящие, но какие-то есть. Мы у них строили АЭС и что-то еще, правда давно, забыли что. У нас имеются свои мусульмане, всегда можно наладить ими какой-никакой контакт с братьями по духу. Есть и интересы. У них и у нас нефть, небось договоримся. У них и у нас Каспийское море, договоримся, кровь из носа.

Теперь представим себе, что все это не сработает и залетит – из-за технической неисправности, а возможно, как раз и прицельно – один из их ядерных факелов на нашу одну седьмую. Запросто. Это только для детсадовцев тысяча километров – расстояние, а Хлебников в Персию пешком ходил, Есенин утверждал, что и он ходил. Да где и пятисот хватит – зачем тысяча? Ну что ж, залетит и сожжет какой-нибудь наш Новосибирск, значит, на то божья воля и такова его горькая судьба. Но мы, к счастью, не Израиль, и народонаселения у нас пока хватает, и площади на душу.

Тут мне пришло в голову, что это мои, частного человека, объяснения и у меня нет достаточных оснований навязывать их курсу внешней политики, взятому нашим руководством и конкретно Министерством иностранных дел. Мне не открыты некоторые мотивы тех или иных шагов, я не знаю цели, которую они преследуют. Подноготной происходящего. Секретов наконец. Но сколько я ни вдумывался, ни прикидывал, ни соображал, именно курса не обнаруживалось. Ни за что я не мог зацепиться, чтобы понять, к чему Россия стремится, чего хочет добиться, что получить. Ни за одно реальное действие, ни за одну доктрину, ни за одну публичную речь начальства. Легко формулировалось только, чего Россия не хочет – она не хочет, чтобы что-то удавалось Америке. Америка – первый враг.

Грузия второй. С Грузией более или менее понятно: мы – большая страна, она маленькая, столько лет находилась в нашем подчинении и вдруг позволила себе разговаривать с нами в дерзком тоне. И нынешний наш президент, и предшествующий открыто говорили, что с Саакашвили иметь дело не будут. Рассердились. Может быть, даже разгневаны. Чем-то, впечатление, он их лично задел. Кончилось осетинской кампанией. По большому счету (да по всякому) неубедительно. Между тем, это единственное наше целенаправленное за последние 20, если не 30, лет международное выступление… С Америкой совсем по-другому. Просто: если она так, мы – наоборот. Америка утверждает, что русские, нуждаясь в образе внешнего врага, таковым выбрали ее. Ну так мы скажем, что это не мы ее, а она нас. (Во втором, помню, классе девочка всерьез уверяла меня, что в России коровы мычат му, а в Германии задом наперед – ум.) Однако всем, кто демагогией не задурачен, видно невооруженным глазом, что русские свято верят, что Америка в самом деле враг, американцам же Россия до лампочки. Получается, что оборачивать против них говоримое ими про нас – плагиат и ничто другое.

Или вот, Каддафи в Ливии убили. Мы возмущены: какое имели право? Так ведь сами ливийцы. Вы подговорили, вы направили, погодите, ужо придется расплачиваться. И как в воду наш президент глядел – погибает американский посол при атаке исламистов на консульство. А что бы русскому президенту не вспомнить, как в Тегеране на куски разорвали нашего посла, Грибоедова Александра Сергеевича? А заодно и про близящийся триумф бомбы. Иран не безобидная Грузия и не вменяемая Америка – как бы и нам не пришлось расплачиваться.

XX веку отдана пальма первенства среди эпох, прославившихся массовостью человеческих трагедий, ужасом личного существования, индустриальным истреблением людского племени. Надо полагать, подобная слава сопровождала многие уходящие столетия, просто раньше не было столь развитой глобальной информации и столь огромного общего числа жертв. А так, какие-нибудь варварские, или чумные, или инквизиционные, или столетних войн времена вполне могли посоперничать с годами 1900–2000. Пропорционально тогдашнему количеству живущих.