Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Состояние здоровья императора изменилось из-за всех этих гонений. После введения дополнительных ограничений он более не покидал плато Лонгвуда и больше никого не принимал. Тем самым число его развлечений уменьшилось еще на одно; д-р О’Мира и генерал Гурго, каждый день совершавшие конные прогулки, остались для него единственными людьми, которые снабжали его какими-либо новостями. Адмирал Малькольм находился на мысе Доброй Надежды; он выразил императору свои сожаления по поводу того, что оставляет его в состоянии крупной ссоры с губернатором. Но император ответил, что до тех пор, пока его положению на острове не будет возвращен прежний статус, он ни на какой компромисс не согласится.

В течение нескольких дней император испытывал значительные болевые ощущения в груди из-за сильной простуды и ждал, когда они утихнут, чтобы вырвать зуб, который, как он считал, был плохим. Доктор сказал ему, что зуб сам по себе не плохой, но по тому, как он шатается, можно предположить, что корень зуба омертвел. Император может сохранить зуб, но от него будет мало пользы. «В таком случае, — ответил император, — я бы предпочел, чтобы вы вырвали его». Д-р О’Мира отправился за своими инструментами, император уселся в кресло, и доктор удалил больной зуб с такой легкостью, что император сказал: «И это все? В какой-то момент я подумал, что вы вообще не задели его». Рассмотрев вырванный зуб, оба пожалели, что должны были вырвать его, поскольку он оказался совсем здоровым. После того как у императора удалили зуб, у него сильно заболела голова, но боль прошла, когда ночью он принял ножную ванну.

Император объяснял свое недомогание отсутствием физических упражнений, а также рядом других причин. Чувствуя себя нездоровым, он заявил генералу Гурго, что думает, что его плохое самочувствие вызвано вином, которое ему подавали. Поскольку и у генерала появились подобные симптомы заболевания, то император попросил его распорядиться, чтобы это вино передали на анализ и затем сообщили ему о его результатах: в вине было обнаружено красящее вещество и изобилие свинцовой окиси.

В течение нескольких месяцев юный Эммануэль де Лас-Каз жаловался на приступы сильного сердцебиения. Император настоятельно попросил отца, обеспокоенного этим, обратить особое внимание на состояние здоровья его сына, когда неожиданно очередной сердечный приступ потребовал врачебной консультации. Д-р Бакстер был вызван, чтобы помочь д-ру О’Мира, выразившему такое пожелание. Оба врача пришли к единому мнению, что в данном случае они имеют дело с серьезным сердечным заболеванием; оно требовало безотлагательного лечения и могло прогрессировать гораздо быстрее в условиях климата, в которых мы жили, чем еще где-либо. Император заявил графу де Лас-Казу, что он не хочет, чтобы сын графа стал жертвой ужасного ветра в Лонгвуде; но вскоре, почувствовав себя лучше, молодой человек сам явился к императору, чтобы поблагодарить его за проявленное к нему участие. Императору очень нравился этот молодой человек, к тому же он все более привязывался к его отцу, чьим умом и манерами он восхищался.

Губернатор знал об этом. Именно это было причиной его злобного отношения к графу. Ранее самым грубым образом и под предлогом незаконных поездок в город губернатор отозвал у графа слугу, предложив ему другого. Но граф де Лас-Каз ответил жестким тоном раздраженного человека, что если ему потребуется другой слуга, то он выберет его сам. Как только император узнал об этом, он сразу же направил графу своего лакея Жантилини, с тем чтобы граф не оказался пострадавшим из-за жестокого поступка губернатора. Мы даже и не могли представить себе, что отзыв слуги будет предшествовать отъезду хозяина. Этот слуга был мулатом, которому губернатор уже угрожал наказанием кнутом, но воздержался от приведения угрозы в исполнение, принимая во внимание особое положение его хозяина при императоре.

Императору предстояло перенести удар, в результате которого число офицеров в окружении императора сокращалось до трех. Для императора это означало дальнейшее лишение интеллектуального общения, которое он находил в каждом из них. В своих ежедневных привычках императору предстояло ощутить большой вакуум. Граф де Лас-Каз всегда читал ему газеты, когда они приходили; говоря по-английски лучше, чем эти господа, граф де Лас-Каз выступал в роли переводчика в беседах с людьми, которых император, генерал Гурго и он сам встречали во время конных прогулок. Наряду с этими господами он проводил часы в работе с императором, и его беседы с ним касались прошлого, которого не знали эти значительно более молодые господа. Он служил пажом при дворе Людовика XVI и затем отправился в изгнание.

Адмирал Малькольм, вернувшись с мыса Доброй Надежды, поспешил направить императору газеты. Среди них оказалось несколько французских газет, в которых в немногих строках сообщалось о приговоре генерала Бертрана к смертной казни. Граф Бертран не был особенно взволнован этим решением суда, но не так обстояло дело с графиней, которая опасалась не только за судьбу своего мужа, но и за будущее ее детей. Император отправился к ней и постарался, как мог, приободрить ее.

Как это всегда было во время прибытия корабля в гавань Джеймстауна, д-р О’Мира отправился в город за новостями. Британские газеты были полны сообщениями и отчетами о празднествах по случаю бракосочетания принцессы Шарлотты, наследницы трона Англии, с принцем Кобургским Леопольдом. В связи с этим событием император сказал д-ру О’Мира, который информировал его о предстоящем визите к нему адмирала Малькольма, что он, император, очень рад за принца Кобургского Леопольда в том смысле, что он не назначил его своим адъютантом, когда тот просил императора об этом, поскольку, если бы он стал его адъютантом, он бы не смог сидеть у подножия британского трона.

Император был болен в течение нескольких дней. Он оставался погруженным в свои мысли, не обнаружив в газетах того, что он надеялся в них найти.

Граф де Лас-Каз, убежденный в том, что ограничения, введенные на контакты с иностранцами и знатными гражданами острова, являются доказательством того, что британский кабинет министров опасается того впечатления, которое может произвести на общественное мнение все то, что происходит в Лонгвуде, попросил у императора разрешения информировать принца Люсьена об отвратительном обращении, которому подвергается император. Граф рассказал, каким образом мулат, которого отстранили от службы у графа, нашел возможность ночью посетить дом графа. Этот молодой человек, которому граф де Лас-Каз, судя по всему, очень доверял, появился в его доме, чтобы попросить графа — так как он собирался отплыть в Лондон — снабдить его рекомендательными письмами с тем, чтобы он смог найти себе хорошую работу. Граф де Лас-Каз предложил императору использовать этого молодого человека для отправки его письма принцу Люсьену. Подумав немного, император не нашел ничего заслуживавшего доверия в человеке, который, покинув остров Святой Елены, где он родился, впервые в жизни прибудет в такой город, как Лондон. Поэтому император отверг предложение графа: если бы все это дело было раскрыто, оно дало бы тюремщику императора лишние козыри. К этому времени переписка с континентом была установлена через посредничество одного торговца на острове с использованием Киприани в качестве посыльного. Новости уже отравлялись и приходили, и было более благоразумным использовать этот контакт с континентом, ибо вполне могло так случиться, что, вернувшись из Лонгвуда, мулат мог не получить разрешения покинуть остров.