Луи-Жозеф Маршан - Наполеон. Годы изгнания

Беседы, работа, немного конных прогулок или поездки в карете, а также пешие прогулки — такова была жизнь императора после отъезда генерала Гурго, если болезнь не держала его дома. Когда г-н Балькум и его семья приехали в Лонгвуд перед своим отъездом с острова, то на пропуске, выданном губернатором, значилось «повидаться с графиней Бертран», но как только эта семья появлялась в Лонгвуде, то ее члены, и особенно юные девушки, не могли устоять против естественного желания увидеться с императором. Император, проявляя доброту, оказывал любезный прием своим гостям, желая отблагодарить их за теплое гостеприимство, предоставленное ему в коттедже «Брайерс». Давая устное поручение главе этой семьи, император сопроводил это поручение подарком и чеком в лондонский банк на сумму в 72 000 франков. Император также передал г-ну Балькуму сертификат на выдачу ежегодной пенсии в размере 12 000 франков, попросив позаботиться о его делах в Европе. Император обратился с просьбой к г-ну Балькуму о встрече с его семьей, чтобы рассказать о том бесстыдном обращении, которому он подвергался на острове. Г-н Балькум, не нарушив своего долга перед лицом британского правительства, смог выполнить пожелания императора. Губернатору сообщили, что г-н Балькум позволил себе навестить генерала Бонапарта, не получив на это разрешения, в связи с чем губернатор не стал скрывать своего чрезвычайного раздражения. Император с удовлетворением узнал, что по возвращении в Англию г-н Балькум был назначен генеральным поставщиком для Новой Голландии. Своим преемником на его фирме на острове Святой Елены г-н Балькум назначил г-на Хауера, который ранее был представлен императору.

Резко обострилась проблема с бюллетенями о состоянии здоровья императора; он узнал, что эти бюллетени, вручаемые иностранным представителям, подписывались доктором, которого император не видел; это был д-р Бакстер, тот самый человек, которого сэр Хадсон Лоу так стремился приставить к персоне императора. Граф де Монтолон выяснил это в доме маркиза де Моншеню, и в качестве доказательства обмана он захватил с собой в Лонгвуд экземпляр фальшивого бюллетеня, который ему разрешили взять. Очевидность существования фальшивых бюллетеней была доказана безоговорочно. Император выразил протест против подобного оскорбления в письме, продиктованном графу де Монтолону и направленном в «Колониальный дом». Три других письма, тайно переправленных уполномоченным представителем союзников на следующий день, проинформировали их о протесте императора губернатору по поводу фальшивых бюллетеней. Чрезвычайно смущенный этим ударом, Лоу пытался объяснить гофмаршалу свое поведение тем, что уполномоченным представителям союзников он вручал не бюллетени о состоянии здоровья императора, а только протоколы, составленные главным врачом острова на основании устных отчетов д-ра О’Мира.

Узнав о домашнем аресте д-ра О’Мира, император заявил, что он не будет принимать его услуги, пока не отменят домашний арест, и не желая, чтобы его врач подвергался дисциплинарным взысканиям, император потребовал, чтобы д-р О’Мира представил «Колониальному дому» свое заявление об отставке. Губернатор не посмел взять на себя такую большую ответственность; он приостановил решение о домашнем аресте доктора и информировал об этом гофмаршала официальным уведомлением. Но в душе он затаил всю злость, вызванную историей с фальшивыми бюллетенями, в которой оказались замешанными уполномоченные представители союзников, посчитавшие ее весьма безнравственной.

Вследствие отмены своего домашнего ареста, д-р О’Мира возобновил обслуживание императора, но все ждали получения приказа из Лондона о вынужденном отъезде доктора из Лонгвуда. Он вновь получил возможность разъезжать по острову, ездить в город и вступать на борт кораблей эскадры. Когда доктора вызывали для доклада Хадсону Лоу, то ему приходилось выслушивать от губернатора на редкость грубые замечания. Об этих официальных нападках на доктора стало известно императору, который заявил д-ру О’Мира: «Вы более не обладаете необходимой независимостью, чтобы заботиться о моем здоровье; я бы предпочел, чтобы вы лучше оставили меня, чем знать, что вы подвергаетесь подобному обращению. Для них я прожил слишком долго; больше всего они хотят, чтобы я умер в собственной постели, лишенный какой-либо помощи». В это время император в самом деле был прикован к постели серьезной бронхиальной инфекцией, прервавшей лечение его печени.

Так как д-р О’Мира предвидел, что теперь в любой день губернаторский гнев против него может вызвать приказ покинуть Лонгвуд, то он настоятельно просил императора вызвать для консультации д-ра Стокоу [288], врача корабля «Завоеватель». Д-р О’Мира представил императору этого врача и очень просил императора вызывать к себе именно этого человека, если его самого заставят покинуть Лонгвуд, поскольку д-ру О’Мира было известно о том отвращении, которое почувствует император при виде д-ра Бакстера. Однако визиты д-ра Стокоу к императору не могли понравиться подозрительной натуре Хадсона Лоу. В глазах губернатора приглашение доктора с эскадры, когда в городе было так много хороших врачей, означало попытку установить контакт с внешним миром. Исходя из этого, губернатор подверг д-ра Стокоу такому допросу, что после второго визита к императору д-р Стокоу решил написать адмиралу Плэмпину и заявить, что он более не сможет вернуться в Лонгвуд.

Когда в гавань Джеймстауна прибыл корабль, доставивший несколько экземпляров брошюры с комментариями императора по поводу речи лорда Батхерста и несколько номеров «Эдинбург ревью» [289], упоминавших о поведении сэра Хадсона Лоу в отношении императора, все эти печатные материалы были немедленно скуплены сэром Томасом Ридом для того, чтобы они не попали в Лонгвуд. Однако дворецкий, побывавший в городе, сумел достать их и привезти графу де Монтолону, который передал их императору. Месяц спустя Хадсон Лоу узнал о том, что эти публикации оказались в Лонгвуде и что император с удовольствием прочитал их. Губернатор не сомневался в том, что именно д-р О’Мира добыл их. Д-р О’Мира по телеграфу был вызван в «Колониальный дом». Последовавшая беседа с губернатором проходила весьма бурно, раздражение сэра Хадсона Лоу достигло своего пика; твердые и полные чувства собственного достоинства ответы д-ра О’Мира были теми последними каплями, которые переполнили чашу. Через несколько дней угроза выслать его с острова была приведена в исполнение. Бриг, прибывший из Европы 25 июля, доставил губернатору приказ о выдворении д-ра О’Мира из Лонгвуда. В тот же день, не обращая внимания на состояние здоровья императора, который, как было известно губернатору, болел, сэр Хадсон Лоу направил в Лонгвуд следующие письма: