Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

Теперь у нас есть, хоть наемное, но отдельное жилье. Причем близко находится большой городской базар, который называется Конным. В прежние времена там очевидно торговали лошадьми. Близко проходила трамвайная линия, буквально рядом продовольственные и хлебные магазины, да и до центра города было недалеко. С соседями мы скоро подружились. Таким образом, у нас совершенно случайно оказалось удачное во всех отношениях жилье.

Не успели мы вселиться, как разгорелся еще один скандал между наследниками. И снова наш добрый ангел Анна Никаноровна нас успокаивала. И на этот раз все обошлось.

Пришло время описать нашу комнату. Это была длинная узкая комната размерами примерно 3 на 5 метров. У противоположной от входа стены было окно, которое давало мало света, так как за ним на расстоянии примерно двух метров возвышалась высокая стена капитального дома. Основной свет поступал через внутреннее окно между комнатой и застекленной верандой, обращенной на юг. В квартире всегда было солнечно. Потолок был деревянным. Основной достопримечательностью комнаты была русская печь, которая занимала треть комнаты. Мы наняли хорошего печника, который развалил эту печь и на ее месте соорудил хорошую плиту с двумя конфорками и духовкой. Комнату мы побелили и снова хорошо зажили. А тут еще мама прислала нам нашу мебель: две кровати, полубуфет, знаменитую кушетку с дырочками и большой обеденный стол. Эта мебель заполнила всю нашу комнату.

(Из разрозненных воспоминаний папы: «После того, как мы устроились с жильем, я решил оставить работу развозчика хлеба, так как она была тяжелой и плохо оплачивалась. Я поступил на курсы каменщиков. Очень скоро получил удостоверение о том, что я могу работать каменщиком. Имея уже законную профессию каменщика, я поступил на работу в трест „Харбудстрой“. Это был главный трест по строительству в Харькове. Работа каменщика, хоть и тяжелая, мне нравилась. Особенно трудной была доставка кирпича, песка, извести и цемента на верхние этажи строящегося здания. Все это переносилось на спине в так называемых „деревянных козлах“ по временным деревянным помостам и в дождь, и в снег, и в мороз».

Читатель, обрати внимание! Папа описывает конец двадцатых годов прошлого столетия, то есть примерно немногим более 80 лет тому назад. По моим сведениям, в эти годы в мире уже широко была развита строительная техника. В стране строилось много современных и высотных сооружений, но само строительство осуществлялось допотопным способом. Никаких подъемных кранов, даже простых подъемников, никаких централизованных бетономешалок. Все строительные материалы переносились на спине рабочих. Я еще помню, как строительные материалы подвозились на конной тяге, на телегах, похожих на половину лежащей на боку бочки. Их называли «каталажками». Подъехав к месту назначения, кузов телеги возчиком переворачивался и содержимое высыпалось. Эти каталажки были аналогом автомобильного самосвала, но кузов опрокидывался набок. В записках папы есть такой эпизод, который я привожу дословно. «Так как я работал с удовольствием, активно помогал в рабочем комитете и был ударником труда, то это не прошло без внимания со стороны моего непосредственного начальника — бригадира. Бригадир говорит: «Я первый раз вижу, чтобы еврей так усердно работал».

Здесь требуется уже мое пояснение. К сожалению в народах среди которых жили евреи в царской России, а затем и в Советском Союзе, сложилось отрицательное отношение к евреям. Оно и сейчас такое. Большинство было уверено, что евреи — торгаши и нечестные люди. Но это отдельная тема и ее в этом повествовании я, по мере возможности, буду еще касаться.

Это время мама описывает несколькими словами, характерными для того времени. «Аврумарн после всех мытарств работал с удовольствием.» В это время Харьков был столицей Украины и в городе велось большое строительство, в котором участвовал и отец. Строили Дом государственной промышленности. Это здание даже спустя пятьдесят лет является величественным строительным сооружением. Строился один из самых больших в стране тракторный завод (ХТЗ), электростанция и многое другое. И, что характерно для тех времен, она пишет, что мы, наследники, должны гордиться вкладом отца в это строительство. Папу прикрепили к магазину, где он получал специальный продовольственный паек, спецодежду, обувь и талоны на приобретение тканей).

Уже на дворе 1929 год. Аврумарн работает каменщиком в тресте «Коммунбудстрой». Работа неплохо оплачивается и мы чувствуем себя хорошо. Нас прикрепили к магазину и мы получаем специальный паек. Кроме того, Аврумарн получает спецодежду. Аккуратность Аврумарна давала еще дополнительный источник нашего благополучия. К установленному сроку выдачи очередного набора одежды и обуви Аврумарн не снашивал ранее выданную. Я полученную новую одежду и обувь продавала на вещевом рынке, а за вырученные деньги покупала что-нибудь более необходимое.

Правда один раз я пострадала. Подошел ко мне «покупатель» и я дала ему один ботинок, а второй у меня был в сумке. Пока «покупатель», как бы рассматривал покупку, кто-то меня сильно толкнул сзади, так что я упала. Когда я поднялась с земли, у меня пары ботинок уже не было.

И снова напасть. После таких сильных переживаний и потрясений за каких-то пять лет, у меня открылся туберкулез. Мне только 23 года.

В то время наше медицинское обслуживание осуществлялось местной амбулаторией. В нашей амбулатории работала замечательный врач и человек по фамилии Брук. Она меня и просветила, что туберкулез в моем возрасте очень опасен. В то время единственным способом лечения туберкулеза было только хорошее питание.

Хорошего питания в Харькове я получить не могла, и тогда решили, что я поеду с Фимой к маме в Добровеличковку. Там продукты были очень дешевыми и я организовала себе исключительно хорошее питание. Ела все без ограничения, чего я не могла себе позволить в Харькове. Коровье масло, цыплят, молоко, а сметану я даже пила, вместо молока . (Мне уже было 5 лет. Из этого пребывания в Добровеличковке мне запомнилось, что вход в комнаты бабушки, где мы жили, был из узкого коридора. В конце коридора стояли одна на другой деревянные клетки с гусями, которых бабушка откармливала перед забоем. Мне было страшно заходить в комнаты, так как передо мной маячили извивающиеся длинные шеи гусей, которые, мне казалось, хотели меня укусить).

По совету одной знающей женщины я еще лечилась яичными желтками. Курс лечения был таков. Следовало выпивать желтки по нарастающей. Начать с одного и ежедневно добавлять по одному до 21-го желтка в день. А затем по нисходящей до конца. В результате такого массированного лечения я поправилась на целый пуд (16 кг), а уже дома рентген показал, что все туберкулезные каверны зарубцевались.