Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

Так нам буквально навязали большую светлую комнату. Мы и думать не могли о таком счастье. В двух комнатах у нас уже было 40 квадратных метров. Наше жилье в десяти минутах ходьбы от центра города. Еще ближе — базар, аптека и очень удобный транспорт. И это в разрушенном войной Харькове.

Опишу эту комнату, так как она этого заслуживает.

Дверь в комнату татарки заложили кирпичом и побелили. В этой комнате, в двух внутренних углах, были чисто белые кафельные зеркала от двух каминов. Зеркала были от пола до потолка с красивой ажурной отделкой. В комнате было два светлых окна, выходящих в переулок. Правда потолок весь в ржавых пятнах, так как крыша давно текла. Аврумарн крышу быстро починил, но отбелить потолок так и не удалось.

И мы зажили вольготно. Теперь мы уже не теснились.

Вскоре эта татарка снова пришла к нам с просьбой купить или найти покупателя на оставшуюся у нее комнату, так как ей очень нужны деньги, а сами они переселяются в подвал.

Однажды мама встретила нашего знакомого Абрашу Балина, у которого с семьей не было жилья, и он скоро вселился в эту комнату .

(Доброе дело бабушки откликнулось для нас и для меня ответным добром от Абраши. Но об этом позже. Не знаю чем занимался Абраша, но семья его жила всегда в достатке, в отличие от нашей, всегда прозябавшей.

Но сначала о комнате. Мы жили в двух светлых больших комнатах. Комната Балиных была небольшой и полутемной, так как дневной свет проникал туда через окно, выходящее в тамбур. У Абраши была очень красивая, полноватая, но очень больная сердцем жена Рахиль. У них было двое детей. Старшая Белла — ровесница Генки. А потом родился сын Миша.

Абраша и Рахиль делали очень много хороших дел для нас. Но у них сложилась печальная судьба! Сравнительно молодыми умерли Рахиль и Белла. Несколько позже погиб Абраша. Он утонул в маленькой речушке, которую буквально можно было перейти вброд. Это случилось на отдыхе. Переправу с берега на берег осуществлял паром. По какой-то причине паром перевернулся и Абраша, и еще двое утонули, так как не смогли вынырнуть из под него. А сын их, Миша, спутался с преступной группой воров на базаре и несколько раз сидел в тюрьме).

Как мы живем? Опять с нуля. Слава Богу, что квартира у нас хорошая.

Хоть война и окончилась, но жизнь у всех, не только у нас, — тяжелая. На заработную плату Аврумарна прожить невозможно. Цены на продукты питания растут ежедневно. Пришлось снова приняться за свое. Я начала шить фуфайки, а мама — продавать их на базаре. Одно хорошо, что у меня превосходная ножная швейная машинка.

Дети?

Леня пошел учиться в третий класс. Каждый вновь поступивший ученик должен был принести табурет. В школе сидеть не на чем. У Лени учеба идет туго. Сказалась плохая подготовка в русской школе старого города Коканда. В старом городе все школы узбекские.

Что касается Гены. В нашем районе государственных детских садиков не было. Поэтому, несмотря на наши материальные трудности, пришлось отдать его в платный детский садик.

Лучше обстояли дела у Фимы. Он поступил на учебу в престижный Электротехнический институт. Учится он хорошо и у него появились замечательные друзья. Хороший круг друзей очень важен!Это Исаак, с которым он одно время учился еще в 74-й школе. Очень хороший товарищ Виталий, — сын одной из наших районных врачих. И Исаак, и Виталий были участниками прошедшей войны с немецкими фашистами.

Третий друг Фимы — Эрвин всегда вызывал у меня огромное восхищение. Этого еврейского мальчика, жителя Варшавы, застала война с фашистами, когда он гостил у своей бабушки в Литовском городе Вильно. В первый день войны он по настоянию Бабушки (я написала ее с большой буквы) ушел пешком на восток, спасаясь от фашистов. После захвата Вильно фашистами и бабушка, и дедушка его были казнены. Бабушка спасла Эрвина от верной смерти. Судьба забросила Эрвина на Урал. Вот этот одинокий мальчик, не зная русского языка, пережил в диких условиях войну. Продолжал учебу и даже смог поступить в институт, в котором учится Фима. Вот такие у Фимы замечательные институтские друзья!

С тех пор прошло очень много лет, а их дружба продолжается. Я их так люблю, что когда их институтская группа собирается отмечать юбилейные годы окончания института, я всегда с ними. У Фимы даже есть фотографии этих встреч, где и я с его бывшими однокурсниками.

Спустя несколько месяцев после нашего приезда, у нас поселилась семья Кисляновых. Их четверо, так как их дочь уже замужем за польским евреем Мишей. Он портной и специалист по женской верхней одежде. Приехав в Харьков, он тут же устроился на работу по специальности. Что значит иметь хорошую профессию. Лиза стала как и я шить фуфайки, а Исаак продавать их на базаре, как мама.

Пока мама не возвращалась с базара, я не находила себе места. Продажа новых фуфаек запрещена и милиция за этим тщательно следит, не то что в Коканде, где на это смотрели сквозь пальцы. А тут еще дома две швейные машинки и склад сырья для будущих фуфаек. Прямо настоящая противозаконная артель. Это усиливает нашу тревогу на случай обыска. Мы с Аврумарном в долгу перед Кисляновыми и терпим их пребывание у нас, затянувшееся на несколько месяцев. Однажды маму все же привели в милицию с базара и долго там продержали. Кто-то из милиционеров смилостивился над ней и выпустил. Как я в тот раз перенервничала, трудно описать.

В этих условиях мама была недовольна столь долгим пребыванием у нас Кисляновых и давала об этом им знать. Нам с Аврумарном мамино недовольство не нравилось, но мы были бессильны что-либо изменить.

Наконец-то они, слава Богу, нашли квартиру и съехали. Естественно, они остались нами недовольны. А что можно было поделать, когда их шитье и наше сильнейшим образом усиливало страх перед арестом за противозаконное предприятие.

От их зятя Миши у меня осталась память. Из эвакуации мы привезли с собой мое летнее пальто. Несмотря на то, что оно висело на гвозде на стене (шкафа у нас не было), мыши умудрились прогрызть в нем дырку на плече. И вот Миша пришил своего рода погончики на месте дыры и пальто стало вновь пригодным для носки. Это пальто я еще до сих пор не выбросила.

Несколько слов об известной мне судьбе семейства Кисляновых. В конце сороковых годов советское правительство разрешило бывшим гражданам Польши вернуться на родину. Так как Миша был бывшим польским гражданином, то вся семья Кисляновых туда и выехала. По слухам в Польше выжившим от фашистов евреям было не сладко. Там даже были еврейские погромы и Кисляновы переехали жить в Америку.

Идет 1947 год. Аврумарн продолжает работать в институте, мы с мамой шьем и продаем на базаре, но всего этого не хватает для пропитания нашей семьи. Дошло до того, что мы временами питались вареными картофельными очистками. Год очень тяжелый и голодают многие, в том числе и семья Исаака Давыдова.