Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

Накануне нового 1948 года Исаак предложил нам наладить у нас изготовление парафиновых елочных игрушек. Мы, естественно, согласились, надеясь хоть на какой-то заработок. Откуда-то Исаак принес гипсовые формочки различных зверюшек и даже пионера. Принес он парафин и краски. Наши изделия пользовались спросом, и мы несколько пополнили свой бюджет. Но, как говорится, «к сожалению, день рожденья только раз в году». Новый год быстро прошел и спрос на игрушки тоже.

Исаак же научил нас и другому виду заработка. Изготовлению вуалек, которые по его науке, как и игрушки, делал Фима. Сразу после войны вошли в моду такие вуальки, надеваемые на дамские головные уборы, даже самые неказистые.

Мы боролись с голодом как могли.

Мы подружились с нашим земляком из Ревуцька (Добровеличковки) Исаком Бахмутским. Его жена Поля была умнейшей женщиной. Несмотря на то, что у Поли от какой-то болезни была совершенно изуродована левая сторона лица, Исак этого как бы не замечал и был примерным семьянином. У них было два сына. Младший из сыновей — ровесник Гени, а старший — постарше.

Исак всегда был деловым человеком и в Добровеличковке торговал всем, чем только можно. Но среди жителей местечка его величали не иначе как Ицик-плут.

Как-то в беседе о нашей жизни, Исак предложил нам купить трикотажную машину. К этому времени в Харькове уже промышляло множество кустарей-трикотажников.

Образовали и мы своего рода артель. Он покупает большую трикотажную машину на 400 иголок, пригодную для изготовления полотна для мужских маек. Он же достает пряжу. А труд наш.

Установили машину. Мастер, у которого Исак купил машину, нас обучил работе на ней. Работа на ней оказалась не сложной и мы быстро ей научились. Но беда в том, что машина очень часто ломалась, потому что мастер собрал ее из уже отработанных ранее деталей. По договору мастер приходил ее чинить, но потребность в ремонте возникала слишком часто. Мы эту машину называли мучительницей, так как при сбое она перепутывала пряжу.

Для того, чтобы где-то работать, я оформилась в артель канцтоваров.

(В те времена все трудоспособное население должно было работать на законных предприятиях. В противном случае они зачислялись в тунеядцы и преследовались. Для примера, будущего лауреата Нобелевской премии, поэта И. А. Бродского осудили за тунеядство и выслали из Ленинграда).

Коротко опишу процесс производства. Изготовленное полотно Леня относил к нашей хорошей знакомой вдове Ломазовой. Она кроила это полотно и шила майки. Эти майки Леня забирал. Я их красила и — продукт готов.

Немного о семье Ломазовых. У матери было два хороших сына. Оба были юристами. Один из них работал в другом городе, а младший, Девик — в Харькове. Позже я неоднократно обращалась к Девику за советом. Сразу после войны к Ломазовым залез грабитель. Матери не было дома, а Девик лежал с температурой в постели. Когда грабитель залез в комнату, то его встретил Девик и ударом кулака свалил его на пол. Дело в том, что Девик, будучи студентом, ходил в секцию бокса.

Спустя некоторое время оба сына Ломазовой умерли. Они были совсем молодыми. Вот какое горе обрушилось на мать двоих замечательных сыновей. Но это будет позже.

Должна сказать, что наш промысел сурово карался законом, не то что в Коканде. Можно было запросто угодить в тюрьму и мы все время рисковали. И однажды это несчастье нас таки настигло.

(В повествование мамы вклинюсь я. Я этот день опишу подробнее, так как именно я был участником этого события. Произошло это в хороший летний день. Были студенческие каникулы. Я перешел на третий курс института. Бабушка с утра была на базаре и у мамы, после покраски, высохла очередная порция маек. Маек было на этот раз слишком много для Лени, основного доставщика продукции для бабушки. Решили, что я отнесу их вдвоем с Леней. Я был в этом деле новичок. Милиционер меня вычислил, как нарушителя, еще на подходе к базару и задержал. Надо было Лене бежать домой и сообщить о несчастье, а он подбежал ко мне с мешочком своих маек и нас уже задержали обоих. В милиции наше задержание начальство приняло неодобрительно и при мне отчитало милиционера. Они даже меня не допрашивали и переправляли три раза из одного отделения в другое. Причем оба раза милиционер нас вел через весь город. Уже ночью, милиционер, ведший нас из второго в третье отделение, проходя недалеко от нашего дома, сказал Лене: «Беги домой». Но не повезло. На подходе к дому его задержал другой милиционер, проходивший мимо. Из третьего отделения нас с Леней отпустили и, так как это было часа в три ночи, то дали даже сопровождающего милиционера. Иду домой, а меня охватил страх: «А дома ведь стоит трикотажная машина!» Пришли. Никакой машины и в помине нет. Ее предусмотрительно убрали. Вновь слово маме.).

Не помню, как мы узнали о случившемся, но я сразу обратилась за помощью к Абраше Балину. Первое, что он сделал — забрал машину и пряжу к себе и мы очистили квартиру от вещественных доказательств. Затем он пошел в милицию выручать детей. Очевидно, это было для него нелегко сделать. Их отпустили поздно ночью. Надо полагать, что не за красивые глаза их выпустили, но нам это ничего не стоило. Он же о своих действиях никогда не говорил и не вспоминал. А время было очень и очень тяжелым. За упаковку иголок могли дать большой срок тюремного заключения.

Земля тебе пусть будет пухом, Абраша Балин! Ты был очень добрым человеком. Я и мама всю нашу жизнь вспоминали твой благородный поступок. Без твоего вмешательства Фиме пришлось бы несладко.

После этого события мы ликвидировали свое производство. Машину я сдала в артель, где я была оформлена. В артели я получила справку, что машина сдана безвозмездно. На трикотаже поставили жирную точку. А что же Исак Бахмуцкий? Он намного раньше исчез с нашего горизонта.

Шел 1948 год. Я устроилась на работу калькулятором в ресторан «Лето» в парке имени Шевченко. (Калькулятор — это не портативное вычислительное устройство. В то время это была профессия сотрудников ресторанов и столовых, определявших стоимость блюд, в зависимости от стоимости продуктов, входящих в их состав. Перед войной мама работала калькулятором в школьной столовой).

В ресторане хорошо и вкусно готовили, но наценки на продукты были большими. Работа мне нравилась. Я прямо за ней соскучилась. В этой работе был один минус, который повлиял на возможность мою продолжать там трудиться. Калькуляцию можно было начинать делать когда прибывали продукты. Повозка с продуктами часто приезжала к концу рабочего дня и, следовательно, мне приходилось задерживаться. Такие мои задержки на работе после окончания рабочего дня не нравились Аврумарну и мне пришлось уволиться.