Ефим Янкелевич - Дорога длиной в сто лет

Лизе всю жизнь не везло с жильем. Всегда с соседями, — тогда это называлось «коммуналка».

Так вот, мама неоднократно ходила мирить Лизу с соседями. Ходила она мирить Лизу и с ее свекровью.

С Абрамом она мучилась всю свою жизнь, начиная со дня его рождения. Его неопределенная болезнь преследовала его с раннего детства. Начал он ходить только в 3 года. К тому времени она уже была вдовой в самое тяжелое время гражданской войны и бандитизма. Было невозможно дать ему хоть какое-то образование.

К этому добавилась ранняя смерть его жены, оставившая на его руках малолетнюю дочь с тяжелым тазобедренным вывихом и много-много других бед, включая эпилепсию от контузии во время службы в армии.

О его не совсем удачной жизни я писала и раньше.

Сосватали Абраму Нину незадолго до начала войны. Нина была и старше, и умнее его. Она хорошо устроила семейную жизнь в их квартире. И тут началась война. В эвакуации они жили на Урале. Абрама призвали в армию и беременная Нина осталась одна в деревне. Родила она дочь, которой дали потом имя Белла, 20 января 1942 года. Рожала она дома, а принимала роды женщина. В России такие женщины назывались бабками-повитухами. Всю войну они там голодали и страдали от сильного холода.

Когда семья Абрама вернулась в Харьков, Беллочка знала только вкус картофеля. Теперь я хочу остановиться на его злоключениях после войны. Он с женой Ниной и Беллой поселился в пустующей комнате в том же дворе, где они жили и до войны. Комната была запущенной, но светлой и сухой.

Времена были лихие. Абрам работал обойщиком мебели в артели. Прокормить семью на его мизерную заработную плату было невозможно. Нужно было искать другие возможности заработать деньги. У Нины была двоюродная сестра, которая на машинке дома вязала дамские чулки, а Нина продавала их на базаре. Этот кустарный промысел был запрещен. Однажды, когда Абрам принес Нине партию из 18 чулок, его задержала милиция и арестовала. Его арест был для нас трагедией. Вообще сидеть в тюрьме трагедия для всех, а у него еще и эпилепсия.

Наш знакомый Девик посоветовал хорошего адвоката. По тогдашним законам судопроизводство было быстрым и суровым. И все же, благодаря помощи адвоката, ему присудили полтора года ареста. Это было по тем временам мягким наказанием.

По совету адвоката я поехала в столицу республики, в Киев, за помилованием. К моему счастью в Киеве жила семья Кисляновых и они меня приютили.

Не только приютили, но как говорится и обогрели. Сама их комната была полуподвальной с выходом прямо на улицу. И все же, они меня радушно приняли и проявили ко мне большое участие. С Любой и Юклом мы ходили к зданию Исполнительного комитета республики (Правительству республики).

Когда я увидела очередь людей, ожидавших приема прокурора Руденко или председателя Гречко, у меня оборвалось сердце. Большой сквер перед зданием Исполнительного комитета был заполнен тысячами людей, ожидавших приема.

В этой очереди была запись. Ежедневно велась перекличка. В случае неявки человека несколько раз его из очереди вычеркивали. Многие люди, не имевшие родственников и знакомых в Киеве, там в сквере и ночевали. Хорошо, что было теплое лето. За несколько дней очередь продвинулась очень мало. Я познакомилась с женщиной — матерью студентки. Ее дочери, за то, что у нее милиция нашла несколько пачек швейных иголок, суд присудил пять лет тюрьмы. У большинства людей в очереди были аналогичные несчастья.

Спустя, кажется, неделю, мне надо было вернуться домой, а отмечать мою очередь взялась эта женщина. Когда я вернулась, очередь уменьшилась и я скоро попала к председателю Исполкома. Этот человек проявил ко мне сочувствие, но ничем помочь не смог. Он сказал, что все такие дела решаются по месту жительства, а не в Киеве.

Отбывал наказание Абрам в трудовом лагере на станции Шебелинка, в двух часах езды поездом от Харькова. В этом лагере его не обижали и даже приступов эпилепсии не было. Временами я его навещала и привозила продукты, чтобы подкормить.

Свой срок наказания он отсидел полностью.

Вернувшись из заключения, он устроился разнорабочим на предприятие «Шубмехпром». Надо отметить, что Абрам родился под «несчастной звездой». Только он начал работать, как заболела Нина. У нее оказался рак плевры. Вскоре она умерла. Остался Абрам с восьмилетней Беллой на руках.

Нам с мамой казалось, что Бог его снова за что-то наказывает.

Однако, через месяца три к нему стали свататься. (Это естественно. После войны мужчин было мало).

Сотрудник Абрама стал сватать ему свою родственницу Риву. Она Абраму понравилась и вскоре они поженились. Вот мамино мнение о Риве и ее прямые слова: «О Риве можно написать книгу, но это не мой удел».

Эта женщина так же, как и Абрам, была обижена судьбой. Первый ее муж был командиром Красной Армии. Но он был пьяницей и все время ей изменял с разными женщинами. У них была девочка и, по странному совпадению, ее тоже звали Беллой. От какой-то болезни эта девочка умерла.

Первое, что она сделала, поселившись у Абрама, она превратила комнату, которая была похожа на сарай, в чистую и светлую, как фонарик. В комнату весь день заглядывало солнце, чего я почти всю жизнь была лишена. Большую печь, которая стояла поперек комнаты выбросила и вместо нее у стенки поставила маленькую плиту, которая у нее всегда сияла, как пианино.

Абрам стал ухоженным, как никогда раньше.

Но самое дорогое было то, что она привязалась к нашей Белле. Однако Белла долго не отвечала ей взаимностью. К тому же, ее настраивали против Ривы родственники покойной Нины.

Рива делала все возможное и невозможное, чтобы привязать к себе ребенка. Она за ней ухаживала больше, чем многие родные мамы за своими детьми. Белла была всегда накормлена, чисто одета, аккуратно причесана. Но добиться хотя бы снисхождения, а не любви от Беллы, она длительное время не могла.

И опять мама.

Маму всегда беспокоила плохая походка Беллы. И она решила выяснить, в чем причина. Пришлось мне обратиться к специалистам ортопедической клиники. Осмотрев ее, врач сказала, что ей необходима операция, в противном случае она «сядет», то есть не сможет ходить вовсе.

Мама добилась, чтобы операцию Белле сделал лучший хирург клиники Новаченко. После операции Новаченко сказал маме, что операция ноги, которую он сделал, прошла хорошо, но нужна операция и второй ноги. Но, к сожалению, от операции на второй ноге Белла категорически отказалась.

После операции Белла долго лежала в клинике и Рива ежедневно ходила к ней и приносила вкусные передачи. Белла лежала в большой палате со взрослыми женщинами. Эти женщины восхищались Ривой, как очень преданной матерью. После выписки из клиники Белла стала называть Риву мамой. Рива этим поворотом в душе ребенка была очень тронута.