Клод-Франсуа де Меневаль - Наполеон. Годы величия

Нужно ли добавлять, что животным мужского пола никогда не разрешалось появляться в их апартаментах, что единственные домашние животные, которых разрешалось иметь принцессам, были женского пола, потому что эти особи менее всего, судя по всему, были способны поколебать устои.

Эта система образования, которая практиковалась еще во времена детства Марии Луизы, вероятно, с тех пор была изменена. Более того, мои замечания относятся только к детским годам эрцгерцогинь, которые, достигнув юности, получали разностороннее образование, и среди их учителей были профессора из числа наиболее выдающихся писателей и ученых.

Эрцгерцогиня Мария Луиза при первом же разговоре с ней о браке с императором Наполеоном почувствовала себя почти жертвой, которую предстояло принести в угоду Минотавру. Она часто рассказывала мне, что росла если не в ненависти, то, по крайней мере, с очень враждебным чувством к человеку, который не один раз ставил дом Габсбургов на край гибели и заставил ее семью спасаться бегством из собственной столицы.

Любимая игра ее братьев и сестер состояла в том, что они выстраивали в один ряд войско маленьких деревянных или восковых фигурок, которые представляли французскую армию, во главе ее они ставили самую черную и безобразную фигурку и булавками насквозь прокалывали ее, осыпая проклятиями и оскорблениями. Однако, воспитанная в традициях пассивного послушания, Мария Луиза была вынуждена смириться со своей участью. С этой минуты она старалась понять человека, о котором до этой поры если и думала, то только с чувством враждебности. Ее прежнее предвзятое мнение о нем изменилось, когда она узнала о его личных качествах, о том счастье, которое он принес Жозефине, и о любви, испытываемой к нему со стороны французов.

Она покинула Вену, желая угодить Наполеону; когда она узнала его характер, полностью покорилась ему. В то время, когда Мария Луиза беседовала со мной, а это было в 1813 году, она испытывала настоящую любовь к императору и была искренне связана с его судьбой. Она лелеяла мечту о том, чтобы в один прекрасный день поехать вместе с ним в Австрию, нанести визит ее семье и еще раз посетить очаровательные окрестности Вены, столь дорогие ее сердцу еще со времен детства.

Император провел около трех месяцев в Париже, в течение которых ожидал исхода переговоров, начавшихся в Санкт-Петербурге. Затем, дав поручительство князю Шварценбергу, он распорядился о составлении документа о помолвке с последующим браком с эрцгерцогиней Марией Луизой. Герцог де Ладор и посол Австрии поставили свои подписи под документом. Одновременно Наполеон подписал декрет о назначении господ и дам, которые должны были составить придворный обслуживающий персонал новой императрицы.

После развода с императрицей Жозефиной император выглядел весьма озабоченным. Так как было известно, что он вновь собирается вступить в брак, то все придворные в замке и обслуживающий его величество персонал проявляли большой интерес к этому вопросу, хотя наши предположения относительно принцессы, предназначенной разделить имперскую корону, оказались ошибочными. Одни говорили о русской принцессе, в то время как другие утверждали, что император женится только на француженке; но никому в голову не приходила мысль об австрийской эрцгерцогине. Когда же вопрос о браке был решен, в императорском дворце только и говорили о юности, изяществе и природной доброте новой императрицы. Император находился в очень приподнятом настроении и уделял больше внимания своей внешности, дав мне указания обновить его гардероб и заказать новые мундиры, которые бы лучше сидели на нем и больше соответствовали моде. Император также позировал художнику, и готовый портрет его величества маршал Бертье отвез Марии Луизе; одновременно император получил портрет своей молодой супруги, которым остался доволен.

Император для того, чтобы добиться любви Марии Луизы, совершил больше неподобающих его сану поступков, чем он это делал когда-либо для другой женщины. Например, однажды он остался один с королевой Гортензией и принцессой Стефанией. Последняя не без озорства спросила его, а знает ли он, как следует танцевать вальс, и его величество ответил, что никогда не был способен пойти дальше первого урока, потому что после двух или трех поворотов у него так кружилась голова, что он был вынужден остановиться. «Когда я учился в военной школе, — добавил император, — я вновь и вновь пытался преодолеть тошноту, которую у меня вызывало вальсирование, но у меня ничего не получалось. Наш учитель танцев советовал нам, чтобы скорее научиться танцевать вальс, вместо дамы взять в руки стул. Я никогда не падал со стулом, потому что прижимал его к груди с такой любовью, что он тут же ломался; и таким образом стулья в моей комнате, а также стулья двух или трех моих соучеников оказывались сломанными один за другим». Эта история, рассказанная его величеством очень живо и наглядно, вызвала взрыв смеха у принцесс.

Когда это бурное веселье несколько поутихло, принцесса Стефания возобновила свою попытку, обратившись к императору: «Очень жаль, что ваше величество не знает, как надо танцевать вальс, так как немцы просто без ума от вальса, и императрица, естественно, будет разделять вкусы своих соотечественников; кроме императора, она не может иметь других партнеров и поэтому будет лишена большого удовольствия по милости вашего величества». — «Ты права! — воскликнул император. — Хорошо, преподай мне урок, и тогда я продемонстрирую тебе образец моего искусства». После чего он поднялся с кресла и начал делать повороты вальса, прислушиваясь к мелодии танца, которую напевала королева Пруссии; но он не смог сделать более трех поворотов в танце, да и те он проделал так неуклюже, что еще больше развеселил своих дам. Тогда принцесса Бадена остановилась и заявила: «Сир, этого достаточно для того, чтобы убедить меня в том, что вы всегда будете только плохим учеником. Вам суждено давать уроки, а не брать их».

В начале марта 1810 года маршал Бертье отправился в Вену с поручением от имени Наполеона просить руки Марии Луизы. Эрцгерцог Карл, выступая в качестве доверенного лица императора, оформил его брак с эрцгерцогиней Марией Луизой, и она сразу же собралась во Францию, заехав сначала в маленький город Браунау. Этот город, расположенный на границе между Австрией и Баварией, был определен в качестве места, где ее величеству предстояло перейти под опеку французской свиты. Дорога из Страсбурга вскоре была заполнена каретами, перевозившими в Браунау обслуживающий персонал новой императрицы.