Клод-Франсуа де Меневаль - Наполеон. Годы величия

Наполеон запретил использование хлопчатобумажной ткани и заграничного дерева для изготовления мебели императорских дворцов; он выразил желание, чтобы гости, приглашенные в гостиные императорских дворцов, надевали одежду из шелка, дабы поддержать фабрикантов Лиона. Он объявил войну индийскому кашемиру, но оказался бессильным против тирании моды и против рутины. Император безуспешно угрожал императрице выбросить ее кашемировые шали в огонь камина. Императрица обычно отвечала, что, как только ей предложат веши из материи такой же легкой и теплой, как кашемировая ткань, она будет с удовольствием носить их. Император обратился к фабрикантам и обязал Изабо подготовить эскиз красивой шерстяной ткани на белой основе, подобной кашемиру, из которой потом были изготовлены шаль и одежда. Мария Луиза несколько неохотно носила ее, так как она была недостаточно мягкая. Уже потом удалось добиться, чтобы эта ткань приобрела необходимую мягкость.

Наполеон всегда помнил об услугах людей, занимавших самые скромные посты в обслуживающем персонале. Ни один старый слуга никогда не увольнялся, пока сам император не одобрял докладную записку, адресованную ему по этому поводу.

Бедняга конюх, пребывание которого в постоянном состоянии опьянения сделало невозможным выполнение возложенных на него обязанностей, избегал увольнения в течение продолжительного времени только потому, что правил фургоном во время сражения при Маренго.

Первый привратник при кабинете императора — мужчина по имени Ландуар, к которому император испытывал добрые чувства и чью преданную службу ценил, — потеряв свою жену, хотел, в силу семейных обстоятельств, вступить в новый брак, женившись на сестре покойной супруги. Гражданским кодексом подобные браки были запрещены. Император, к которому обратился Ландуар, сказал, что не сможет удовлетворить его просьбу, но, сдавшись под натиском настоятельных просьб этого человека, обязал г-на Ренье, министра юстиции, подготовить ему доклад по этому вопросу. Выводы доклада министра сводились к тому, что, хотя женщина, на которой хотел жениться Ландуар, была только единоутробной сестрой его покойной супруги, запрещение подобного брака было настолько строго официальным, что император не мог санкционировать брак, не совершив вопиющего нарушения закона. Наполеон с сочувствием отнесся к горю своего слуги и предложил ему отправиться в какую-нибудь соседнюю страну, на которую не распространялась юрисдикция гражданского кодекса, и там осуществить свой брак. Ландуар смог жениться только в 1814 году, когда браки подобного рода уже не запрещались.

Говорят, что Наполеон был неспособен к настоящим дружеским отношениям, но у него были искренние друзья: Дезе, Ланн, Дюрок, Бессьер, Мюирон и другие.

Я не упомянул маршала Бертье среди друзей императора ввиду его отступничества в 1814 году, и я не прав. Хотя минутное заблуждение и разлучило маршала с императором в то время, Бертье все же сохранил слишком глубокую память о своем старом начальнике и не смог пережить несчастье. Я чуть-чуть опоздал увидеть маршала Бертье в Вальдзее, городке в Вертемберге, в 1815 году, когда он, подобно растению, которое поворачивается к небесному светилу, был уже в пути, чтобы соединиться с человеком, которого назвал своим братом по оружию.

Император тоже не мог забыть его. Он, бывало, говорил, что, когда Бертье вернется — а Наполеон никогда не сомневался, что Бертье вернется, — он ничем не станет мстить ему, лишь обяжет появиться в Тюильри в мундире королевской гвардии Людовика XVIII. Мы можем быть вполне уверены, что император не стал бы настаивать на этом.

Неблагоприятные превратности судьбы сближали с Наполеоном, когда его сослали на остров Святой Елены, как раз тех людей, чью преданность он никогда не имел случая оценить в полной мере в дни успехов и преуспевания.

Среди этих людей с полным правом, наряду с другими, следует упомянуть имя г-на де Лас-Каза, в сочувствии и верности которого знаменитый пленник нашел утешение в своей ссылке. Теплые чувства Наполеона к этому придворному нашли выражение в письме, которое является настоящим памятником дружбы. Наполеон написал письмо этому верному слуге, когда Англия вынудила г-на де Лас-Каза покинуть Лонгвуд. Лас-Каз ответил на теплые чувства Наполеона тем, что опубликовал книгу «Мемуары с острова Святой Елены», написанную им под диктовку Наполеона. Эта книга, несмотря на ее недостатки, сразу же стала пользоваться популярностью, и такой она останется.

Наполеон чувствовал особое предрасположение к людям, оставившим след в истории нашего века, среди них — Талейран.

Последний предвидел возвышение генерала Бонапарта еще в то время, когда Директория сделала епископа Оттенского министром иностранных дел. Первый консул и император запомнил этот факт, и, возможно, здесь и лежит причина того расположения, которое так долго Наполеон сохранял по отношению к Талейрану. Даже когда тайные сговоры, нечистоплотность в финансовых делах и предупреждения иностранных монархов в отношении Талейрана вынудили императора отобрать у него портфель министра иностранных дел и вывести его из состава всех своих советов, инстинктивное расположение брало верх, и Наполеон вновь приближал Талейрана к себе. В 1803 году император обратился к Папе Римскому с просьбой освободить бывшего прелата от священнослужения для мирских дел. Чувство уместности вызвало у Наполеона желание видеть последнего на посту, более подходящем для мирской карьеры, чем для той, которую он делал.

В 1810 году, когда Талейран потерял от ста сорока до ста пятидесяти тысяч франков в результате банкротства банкира Симона, император, несмотря на то, что имел все основания быть недовольным своим бывшим министром, все же пришел к нему на помощь. Он купил особняк в Монако, который хотел продать г-н Талейран, за два с лишним миллиона. Покупая этот дом, Наполеон действовал против своих правил, в соответствии с которыми он никогда не покупал дома или поместья, содержание которых обходилось дорого, да к тому же он не нуждался в них, считая, что имеющиеся поместья и замки в полной мере удовлетворяют его.

Наполеон также с искренним чувством привязанности относился к императору Александру, которого считал стоящим выше всех других монархов того времени. Ум царя, его такт и вежливость очаровали Наполеона.

Несмотря на внешние проявления самой нежной любви, сейчас следует признать, что привязанность русского монарха к Наполеону никогда не была искренней. Что касается последнего, то он не устоял против чар хитрого Александра, несмотря на всю серьезность оснований, в силу которых он должен был отказаться от своих иллюзий. В Тильзите и Эрфурте я был свидетелем чудесной близости, существовавшей между Наполеоном и Александром, и нежных отношений, проявлявшихся во время личных встреч и почти ежедневной переписки.