Вениамин Додин - Воспоминания

… Документ № 57/01. 12 июля 1926 г. Письмо Дуайта Эйзенхауэра, майора армии США, с приложением к нему копий семейных и индивидуальных фотографий семьи Эйзенхауэров и его лично на имя гражданки СССР Стаси Фанни Лизетты ван дер Менк (Додиной Фанни Иосифовны), матери заключенного Додина Вениамина Залмановича (с 6 февраля 1944 «в розыске»)….

… Документ № 57/18. 16 мая 1926 г., 24 и 28 мая 1926 г., 29–31 мая 1926 г. Отделение Внешнего наблюдения ГПУ. Донесение о посещении квартиры семьи С. Ф. Л. ван дер Менк (Додиной Фанни Иосифовны) по адресу Москва, Доброслободский пер. у Разгуляя, д.6, гражданином США Тимоти Соссеном….

… Документы №№ 57/17 – 26. Даты — по тексту. Меморандум Оперативно–чекистского отдела БЕЗЫМЯНЛАГа УОС НКВД с приложениями: копиями 4–х Постановлений Начальника оперчекистского отдела Лагеря от 14 июня, 29 августа, и 30 ноября 1942 г. и от 11 мая 1943 г. о возбуждении уголовных дел против з/к Додина Вениамина Залмановича (далее — установочные данные по формуляру), осужденного 4 января 1941 г. Особым совещанием НКВД по ст. 58 п. 10 УК РСФСР к 5 годам лишения свободы; 1 декабря 1941 г. Выездной сессией Куйбышевского областного суда по ст. 58 пп.10 и 11 УК РСФСР к расстрелу, замененному по несовершеннолетию осужденного 9 июня 1942 г. 10–ю годами тюремного заключения; Присутствием военного трибунала войск НКВД Приволжского военного округа 29 августа 1942 г. по ст. 58 пп. 1,9,11,14 УК РСФСР к расстрелу, на месте, в Присутствии, замененному по несовершеннолетию осужденного 10–ю годами лишения свободы…

Кстати, «смерть» на «жизнь» поменял мне 7 декабря 1941 года не высокий суд, а п а л а ч Галушко, чекист!, не в обиду ученым юристам быстрее их разобравшийся в сути моей «преступной» и своими глазами увидевший, что за врага народа должен он расстрелять.

Но кроме порядочности палача было еще одно обстоятельство, спасшее меня в те годы. Дело в том, что в лагерном моем формуляре годом моего рождения указан был не настоящий, 1923–й, а 1925–й. Он был… выгоднее профессорше Лине Соломоновне Штерн, автору каннибальских геронтологических «упражнений» и открытий; ей необходимо было показать пользуемым ею августейшим клиентам, что подбираются для них более свежие, значит биологически более активные доноры, не без ведома самих реципиентов исчезающие безвестно после взятия у них секрета.

СССР, — видим мы, — был родиной не только слонов, но и экспериментов, унесших жизнь множества моих однокамерников по «Латышскому детдому» в Москве по Новобасманной улице, 19; экспериментов, через 20 лет продолженных блистательно немецким учеником «нашей» каннибальши Иосифом Менгеле, как и его именитейшая предтеча, умершим в своей постели.

… В приложениях к Меморандуму содержались кроки «прекращенных производством дел» от14 марта1943 г. по ст. 58 пп. 1,2,4,11 и 14 УК РСФСР, от 3 июня по ст. ст. 59 пп. 1и2 и ст. 58 с пунктами 1,2,3,8 и 11. И третье — от 11 сентября 1943 года по ст.58 с пунктами 10,11и 14… Казалось бы достаточно.

Но это было не все.

14 декабря 1945 года Поскребышев кладет перед Сталиным пришедшее по военно–дипломатическим каналам из Абилина письмо Дуайта Эйзенхауэра, адресованное Георгию Константиновичу Жукову. Привожу его в переводе издателя (В. Додин. «И тогда вмешался Жуков». «Родина» № 12. 1990.М.):

6 декабря 1945

Дорогой маршал Жуков!

Возможно, Вы знаете, что болезнь помешала мне вернуться в Европу в конце прошлого месяца. Главным моим намерением было встретиться с Вами, и тому есть несколько причин.

Во–первых, я хотел заверить Вас, что высоко ценю дружеское отношение ко мне и наше деловое сотрудничество, которое продолжалось в течение прошедших со времени капитуляции Германии месяцев. Все это доставило мне глубокое удовлетворение, искренно надеюсь, что и Вам тоже.

Во–вторых, я хочу попрощаться с теми ведущими сотрудниками, с которыми мне приходилось часто встречаться.

Наконец, я вновь выражаю надежду на то, что Вы сможете посетить нашу страну следующей весной. Я искренне верю в установление подобного рода контактов между советскими и американскими людьми — и военными, и гражданскими, — в то, что мы смогли бы многое сделать для развития взаимопонимания и доверия между нашими народами. В течение всего этого времени я все больше и больше проникался уважением и любовью к Красной Армии и ее великим лидерам, ко всему русскому народу — вплоть до самого Генералиссимуса.

Прошу Вас: если Вы почувствуете, что я мог бы что–нибудь сделать для Вас лично или для укрепления дружеских отношений, которые так важны для всего мира, буду рад откликнуться на Ваши предложения и сделать все, что в моих силах.

Еще раз до свидания, желаю удачи, искренне Ваш

Дуайт Эйзенхауэр

Мне не дано знать, что обнаружил в этом письме Сталин. Но в приступе бешенства разорвал его. Успокоившись, сам подобрал обрывки и наклеил их на синий полукартон. В таком виде я впервые лицезрел его в коллекции Голованова. Жуков о письме не узнал. Умер за тринадцать с небольшим лет до времени, когда я получил его копию из Абилина. Прислал ее мой старый друг и бывший сотрудник Эйзенхауэра тотчас после рассекречивания письма Пентагоном. Было это в ноябре 1987 года. Ксерокопию письма через историка Георгия Александровича Куманева (мой друг, ныне академик РАН) я переслал дочери маршала…

Да, я не знаю, что нашел Сталин в этом письме. Но копия его — настоящего, наклеенного — встала в строй компрометирующих маршала документов под номером 57/398…

К очередному Меморандуму приложены еще два документа. Один - № 57/48 — пространная выписка из обвинительного заключения Следственного управления «СМЕРШ» по Куйбышевской области от 8 января 1944 года. И копия приговора Присутствия военного трибунала войск НКВД Приволжского военного округа от 23 января по «Делу о мятеже заключенных БЕЗЫМЯНЛАГа УОС НКВД СССР (ноябрь — декабрь 1943 г.)». Приговора заочного («в связи с побегом подсудимых…» Имя рек). По ст. 58 с пунктами 2,8,11 и 14 УК РСФСР. Дотошно и вполне правдиво перечислены в нем «действия взбунтовавшихся бандитов», учиненные при сопротивлении «силам порядка», цифры потерь «рядового и начальствующего состава частей и подразделений, участвовавших в пресечении беспорядков…». Рапопорт был прав! (См. В. Д. БАКИНСКИЙ ЭТАП). Но на войне, как не войне. Потому и приговор: всех р а с с т р е л я т ь!

И ни одного слова об убитых и раненых заключенных. Ни слова о событиях, предшествовавших бунту и спровоцировавших его. И ни слова, ни единого слова о первопричине происшествия — о «Бакинском этапе»!

А вот второй документ — приложение к Меморандуму от 21 июня 1944:

«Документ № 57/256 от 16 июня 1944года. Донесение Завражина на имя начальника ГУКР «СМЕРШ» тов. Абакумова В. С. (…) Разыскиваемое письмо заключенного Додина В. З. от 7 апреля, рег. № 387.443, в папках приходящей почты отсутствует, потому адрес отправителя установить не представляется возможным. Но найдены обезличенные выписки из разыскиваемого письма, сделанные от руки почерком тов. Михоэлса С. М. (…). Еще обнаружен лист копировальной бумаги с оттиском донесения в адрес товарища Берии Л. П., выполненным также почерком тов. Михоэлса С. М.».