Вениамин Додин - Повесть о разделённой любви

…К началу 1917 года в Петрограде проживало около миллиона восьмисот тысяч жителей разных сословий. В том числе потомственных и личных дворян более ста тысяч, черного и белого духовенства семь с половиною, Почётных граждан около двенадцати, купцов и промышленников семнадцать. Зажиточных мещан триста. Георгиевских кавалеров и солдат-отставников около восемнадцати. Прочих… «Освободившись» от этих «социально опасных» петербуржцев и, тем самым, «освободив» для себя огромный по тому времени общественный и, главное, «жилой фонд» столицы, мародёры, — пусть «большевики», — захватили город. И, стремительно занимая создаваемые под самих себя позиции (места, должности-синекуры) в государственных структурах теперь уже СОБСТВЕННОЙ СВОЕЙ власти, начали так же стремительно занимать жильё, «освобождавшееся» от постоянно исчезавших «неизвестно куда» хозяев. Как всегда и везде у них, начала работать блатная «мельница»: зная, что выживать они могут только компактно — каждый тянет за собою своих. Сперва — на создаваемые под родных и знакомых должности в аппаратах власти, всяческих полиций, управления и обеспечения. Параллельно — на «освобождающееся» и на «свободное» жильё. К 1931-33 годам, — когда Сталин выиграл «жидо-кавказскую» баталию, и только начал чистку, — Петербург (Ленинград) был оккупирован полностью. Очищение его от захвативших город мародёров особенно интенсивно происходило в 1933 – 1938 гг. С пиками в годах 1937-1938. С началом мобилизационной подготовки к вторжению в Германию – год 1939-й — масштабы санации снизились. Но Сталин очищал Город от служивых мужчин! Семьи, — большею частью многочисленные, — санациями оставались не тронутыми. Более того, они полнились за счёт активного прибытия новых толп родственников и близких, бежавших от продолжавшихся репрессий, из мест традиционного проживания. С момента начала войны – с июня – бегство в Ленинград стало нормой… Теперь в нём вновь одни евреи, малая часть которых, узнав об окружении, успела сбежать или уже эвакуировано…».

Дитль:

— Но, кроме евреев и русских — в городе остались и немцы. Балтийские немцы. Учёные. В нём много немцев – учёных, оставленных властями. В их числе преподаватели и профессора. Из балтийских немцев, традиционно, множество – треть – моряков-офицеров и адмиралов флотов. Торгового, военного исследовательского…Старшие и высшие Офицеры Армии…Генералы – их четверть списочного состава действующей армии… Теперь все они уволены… Живут на пенсии… Бедствуют… Доживают, кто как могут, в городе… И их не репрессируют.

…Есть немцы — врачи. Музыканты. Инженеры – немцев инженеров исторически в России было множество! Что будет с ними, с их семьями…? Что случится с немецкой интеллигенцией?..

И вообще, — через неделю-другую, когда съедят траву газонов, листву парков и кору деревьев…Что будет с ними? Вы понимаете, что им всем конец… Все они вымрут – запасов у них быть не может: в мирное время они голодали, выживая на продовольственных карточках…

Розенберг:

— Мы выслушали Вас, генерал. Выслушайте меня: я говорю о ненамеренно сложившейся ситуации, винить за которую нас нельзя!..

Дитль:

— Но «складывалась» она не без нас с вами!.. И теперь мы отказываем в помощи своим…Вы христианин? Тогда вспомните, господин Розенберг: «Доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Галл. 6.10)…Или эти слова не для нас?..

Розенберг:

— «Сложилась» она не «плохими немцами», но самими русскими, набившими запасами продовольствия один единственный в городе склад, вместо того чтобы распределить продукты равномерно по районам потребления… Чтобы понять это, не обязательно командовать армией, генерал! Или это мы с Вами, дорогой Дитль, загнал в Либаву кронштадтские резервы а резервы злосчастного города под рутинную бомбёжку?

Дитль:

— Но единственный продовольственный склад огромного города, — который мы намеревались взять в свои руки, и жителей которого предполагали из его запасов кормить, — сожгли «рутинными бомбёжками» именно мы!

Розенберг:

— Мы, генерал! Мы!.. На войне, как на войне! Сегодня мы предполагаем кормить одних, завтра – других!.. Или Ваши русские, — ворвись они к нам после 6 июля, — стали бы вести себя иначе? Или по-другому, чем вели они себя, сжигая финские элеваторы в голодающей стране в 1939 и теперь, летом этого года?.. Вы что хотите? Ценою жизни тысяч наших солдат деблокировать город, за блокаду которого уже отданы жизни сотен?.. Вы бредите, дорогой Дитль?.. Помолчите, помолчите, Дитль!.. Помолчите!.. Всё: приказы фюрера я не намерен обсуждать!.. Свободны!..

Дитль, покидая совещание:

— …Русские, дорогой Розенберг, не мои, а ваши!..

(Ноль-один не в пользу Дитля. Получилось грубо: — «Сам дурак!». Фе!).

И… потом…— Поправился он — Не напоминают ли авторы ставящейся задачи на лафонтенову Лису у сосуда каши с узким горлышком?.. Пригласили-то нас – для чего? Нас уверили, что Кувшин ни опрокинуть, ни разбить! Для чего танцы вокруг него? (Теперь один-ноль в его пользу!).

Розенберг, продолжая выступление:

— …Итак… До них (до евреев города. В.Д.) нашим службам не дотянуться – они за линией фронта. Пусть линия всё и решит… Об этом я говорил с фюрером. Мнения совпали вместе с осознанием, что такой город штурмовать нельзя. Хотя у военных резоны свои. …Итак, Петербург — средоточие творений великих архитекторов Европы! Уникальный архитектурный заповедник… Задуман и построен как окруженная водою морская крепость. Прикрыт дугою укреплённых районов — от Ладоги до Балтики. Замоноличен уникальной крепостной инфраструктурой береговых и островных фортов. Защищён мощнейшей корабельной артиллерией намертво запёртого нами в Финском заливе Кронштадтского комплекса. Донельзя, — до полной невозможности ни прокормить, ни расселить, ни разместить, — набит войсками (из него постоянно, – десятками, — выводятся Ладогой различного назначения, ненужные его обороне, дивизии… Десятки тысяч моряков с по сути мёртвых кораблей — достаточно чтобы оборонять город!

Повторяю: военные штурмовать города не намерены. Фюрер только что, — 6-го, — подписал Директиву (№ 35), пункт 3-й которой предписывает «Ленинград окружить. Не штурмовать. Отрезать только от России». Хотя сам говорит осторожнее: «Стремиться к полному окружению. По меньшей мере, с востока». И, — заявив 5-го, что «цель под Ленинградом нами достигнута!», приказал начать переброски войск оттуда к Москве… Отныне проблемы города вне наших интересов.

…И потому необходимо позволить абсолютно не нужному нам населению города спокойно вымереть…»