Роберт Колдер - Уилли [Сомерсет Моэм: Жизнь и творчество]

Театральные залы, заполняемые каждый вечер желающими посмотреть «Леди Фредерик», вскоре заставили руководителей театров по-новому взглянуть на Сомерсета Моэма. В течение восьми месяцев лондонские театры поставили еще три пьесы, которые ранее они отвергали годами. Двадцать шестого марта 1918 года театр «Водевиль» осуществил постановку написанной Моэмом еще в 1905 году пьесы «Джек Стро», комедию-фарс, в которой высмеивается снобизм и сюжет которой строился на ошибочном принятии одного человека за другого. «Джек Стро», главную роль в которой исполнял комик Чарлз Хотри, выдержала 321 представление.

Спустя месяц в театре «Комеди» состоялась премьера пьесы «Миссис До», созданной Моэмом в 1904 году. Это еще одна история обольстительной авантюристки. В отличие от леди Фредерик миссис До — богатая вдова, все усилия которой направлены на то, чтобы поймать в сети и женить на себе молодого привлекательного аристократа. Моэму снова повезло с составом артистов: в пьесе были заняты лучшие актеры того времени — Фред Кер и Мэри Темпест. «Миссис До» шла на сцене 272 вечера подряд.

Меньший успех сопутствовал пьесе «Исследователь», которая была поставлена Льюисом Уиллером в театре «Лирик» 13 июня и прошла лишь 48 раз. Написанная почти десять лет назад и послужившая позднее основой для романа, она была снова переделана в пьесу. Работа не привлекла внимания зрителей из-за неискренности главной идеи. Вынужденный снять ее с репертуара ранее, чем предполагал, Уиллер попытался возобновить постановку в 1909 году после переработки Моэмом третьего акта, но и тогда пьеса продержалась на сцене всего одну неделю.

Несмотря на некоторую неудачу постановки «Исследователя», Моэм менее чем за год становится самым популярным в стране драматургом. В июне 1908 года в Лондоне шло сразу четыре его пьесы. Такого не случалось ранее ни с кем и было повторено лишь семьдесят лет спустя Аланом Айкбурном. Юмористический журнал «Панч» в своем июньском номере отметил этот успех драматурга карикатурой, на которой был изображен Шекспир, грызущий от зависти ногти при виде четырех щитов, рекламирующих разные пьесы Моэма.

О реакции неожиданно ставшего знаменитым драматурга можно судить по сделанной им в 1908 году записи в дневнике:

«Успех. Не думаю, чтобы он оказал на меня заметное влияние. Во-первых, я ожидал его и, когда он пришел, встретил это как естественный результат моих усилий и не нашел ничего особенного, о чем стоило бы много говорить. Единственное, что он принес мне, — это избавление от финансовых тревог, которые никогда не покидали меня. Мне была ненавистна мысль о бедности. Я не мог смириться с мыслью о том, что мне придется всю жизнь сводить концы с концами».

В своем дневнике Моэм неоднократно упоминает о бедности, которую ему якобы пришлось пережить во время первых лет его литературной карьеры. Хотя он действительно испытывал финансовые затруднения, но он никогда не был беден в прямом смысле этого слова. Вплоть до тридцати лет он получал благодаря наследству гарантированный доход в размере 150 фунтов стерлингов в год. В то время на 100 фунтов в год можно было жить вполне достойно, хотя и не роскошествуя. Следует напомнить, например, что Моэм снимал вполне приличную квартиру в Париже за 28 фунтов стерлингов в год. Кроме того, он получал гонорары за свои произведения. Как он позднее признавался Годфри Смиту, «в течение первых десяти лет писательской карьеры я зарабатывал 100 фунтов в год; в то время на них можно было легко прожить».

Моэм не бедствовал ни когда жил у викария, ни когда учился в Королевской школе, ни в Гейдельберге. Его жилье на Винсент-сквер было скромным, но комфортным. Квартиры, которые он снимал вместе с Уолтером Пейном в Карлайл-мэншнс и на Пэлл-Мэлл вряд ли походили на клетушки, в которых ютились нищенствующие художники. Кроме того, хотя во время поездок в Испанию, Францию и Италию он был вынужден соблюдать экономию, сам факт путешествий никак не свидетельствовал о бедности совершавшего их человека.

Говоря о бедности, Моэм имел в виду его нежелание мириться с унизительным, как ему думалось, положением, в котором он оказался по сравнению с жившими на широкую ногу некоторыми друзьями и знакомыми. После публикации «Лизы из Ламбета» он стал вращаться в литературных кругах Лондона и чаще встречаться с богатыми молодыми людьми на обедах и в загородных домах. Будучи застенчивым от природы и страдая комплексом неполноценности, он, должно быть, остро ощущал свое финансовое положение, казавшееся ему ущербным. Как отмечал Фредерик Рафаэль, «от отсутствия богатства он испытывал не голод, а стыд».

Свобода, которую давали Моэму деньги, имела для него гораздо более важное значение, чем возможность вести роскошную жизнь; и такое отношение к деньгам останется у него на всю жизнь. Во время пребывания в доме викария и учебы в Королевской школе его дядюшка постоянно напоминал ему, что его расходы не должны превышать положенных 150 фунтов. Но даже став взрослым, он не мог распоряжаться этими деньгами самостоятельно. Во время обучения в медицинском институте и в последующие десять лет жизни он ощущал ограничительные запреты, постоянно напоминавшие ему о необходимости заботиться о средствах к существованию и строить свою жизнь с оглядкой на скромный доход. Однако после успеха, принесенного ему театром, и гарантий будущих гонораров он установил еще более строгий контроль над своими расходами. «Я был рад зарабатывать большие деньги как драматург, — писал он в книге „Подводя итоги“. — Они давали мне свободу, и я очень осторожно обращался с ними, потому что не хотел никогда больше оказаться в таком положении, когда из-за их отсутствия я был бы обязан делать то, к чему у меня не лежала душа».

Гораздо позднее Моэм утверждал, что богатство позволило ему не считаться с волей руководителей театров. Он использовал приобретенную свободу для сохранения такой творческой независимости, какой его критики не хотели за ним признавать. Его экономическая самостоятельность позволила ему устоять перед настойчивыми просьбами Чарлза Фромана внести изменения и сделать более оптимистичным второй акт пьесы «Земля обетованная», чтобы в коммерческом отношении она стала более привлекательной. Когда в 1920 году он был приглашен в Голливуд с единственной целью стать живым украшением киностудий, он отклонил приглашение и вместо этого отправился в Полинезию за сбором материала для своих произведений. Джордж Доран, бывший в течение многих лет американским литературным агентом Моэма, писал о том, как он стал свидетелем неподкупности писателя, когда речь шла о его творчестве.