Дуглас Смит - Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Самарин приехал в Ставку, чтобы обсудить назначение. 3 июля он сообщил императору, что совесть не позволяет ему принять назначение, пока «вблизи Вас, вблизи Вашего семейства находится человек недостойный» 8. Император спросил, считает ли Самарин его самого и Александру истинно православными. На это Самарин отвечал, что не сомневается в истинной вере царственной четы, но добавил: «Государь, это человек хитрый, несомненно, он при вас является не таким, каким знает его вся Россия». По словам Самарина, на глазах Николая выступили слезы. Николай сказал Самарину, что Распутина можно будет удалить из Петрограда, на что тот ответил, что если император действительно хочет это сделать, то придется предпринять решительные меры, чтобы убедить всех в окончательном прекращении пагубного вмешательства Распутина в дела Церкви. Царь немного помолчал, а затем сказал Самарину, что все решено и он хочет, чтобы Самарин принял пост обер-прокурора. Самарин решил, что царь принял его условие, и согласился. Вскоре выяснилось, что он ошибался.

В Ставке распространились слухи о близком конце Распутина. Все были в восторге. Когда Николаша услышал об этом от протопресвитера Шавельского, он буквально подпрыгнул и стал целовать свои иконы. «Хочется перекувырнуться от радости!» – со смехом воскликнул он. Самарин посетил Николашу в его вагоне. «Сегодня вы самый счастливый человек в России! Вы спасли царя. Вы спасли Россию!» – сказал ему Николаша и продолжал:

«Вы знаете, это человек действительно удивительный. Я сам находился под его влиянием, я изучил все его учение и мог бы в Синоде разъяснить это хлыстовство. Особенно сильна в этом моя belle soeur (т. е. Милица Николаевна). Она может очень скоро познакомить вас с этим учением. Но я раскусил, что это за человек, и от него отвернулся. Тогда он мне стал угрожать, что поссорит меня с государем. И действительно поссорил так, что мы одно время не виделись. Нет, вы действительно самый счастливый человек в России» 9.

Отец Владимир Востоков, который был законоучителем детей Самарина, писал графу Сергею Шереметьеву, считавшемуся главным оплотом русского консерватизма, о том, что в результате этой перемены «в церковной жизни начнут рассеиваться те сумерки, в которых развратного хлыста почитают “святым старцем” с чуть ли неограниченным влиянием на церковные дела» 10. Отец Александр Васильев тоже выражал надежду на то, что церковь теперь окажется под управлением «человека с чистою независимою душой».

Распутину ничего не оставалось, как смириться с назначением Самарина. Как вспоминала дочь Самарина, он пытался встретиться с новым обер-прокурором в Петрограде в конце июля. Распутин вместе со своим старым союзником, епископом Тобольска Варнавой, приехал в гостиницу «Европа», где остановился Самарин. Из уважения к Варнаве Самарин согласился их принять. Он вышел поприветствовать епископа, но, заметив за его спиной Распутина, остановился и убрал руку, сказав: «А вас я не знаю и вам руки не подам» 11. Правда это или нет, но подобный рассказ очень точно передает истинное отношение Самарина к Распутину.

Назначение Самарина было ясной и бесспорной победой врагов Распутина. Тем не менее миф о всемогуществе Распутина уже настолько укрепился, что любые перестановки на высшем уровне приписывали ему – даже самые необъяснимые. 21 июля начальник охранки Тобольской губернии сообщал Джунковскому, что Распутин несколькими днями ранее похвалялся, что Самарин был выбран только благодаря его, Распутина, влиянию 12. Конечно, подобные истории были чрезвычайно далеки от истины.

Распутин прибыл в Покровское 4 июля. Его сопровождали агенты охранки Даниил Терехов и Петр Свистунов. Через три дня к Распутину приехали гости. Агенты докладывали, что Распутин пил, плясал под фонограф и рассказывал о том, как спас триста русских баптистов, отказавшихся идти в армию, за что рассчитывает получить от каждого из них по пять тысяч рублей. Он также похвалялся тем, что убедил императора отказаться от призыва второго разряда до конца лета, чтобы крестьяне успели собрать урожай. В последний день июня к Распутину приехали епископ Варнава и отец Мартемьян, настоятель монастыря. В подарок они привезли две бочки вина 13.

Терехов и Свистунов были не столько полицейскими, сколько телохранителями Распутина – после покушения Гусевой ему необходима была защита. Хотя они отправляли донесения о времяпрепровождении Распутина, но собирать информацию о нем не пытались. Джунковского подобное положение дел не устраивало. Он не сумел избавиться от Распутина после событий в «Яре», но сдаваться не собирался. 14 июля начальник петроградской охранки, действуя по поручению Джунковского, направил начальнику тобольских жандармов, полковнику Владимиру Добродееву, приказ об установлению тайной слежки за Распутиным. Все донесения следовало пересылать непосредственно ему для передачи Джунковскому. Добродеев передал приказ своему подчиненному, ротмистру Калмыкову из Тюмени. Он сообщил, что желает знать, с кем Распутин встречается и какие отношения связывают его с этими людьми. Добродеев добавил, что особо его интересует то, «что он проповедует, и говорит ли что-нибудь против войны в Европе». Калмыков, в свою очередь, приказал исправнику Алексею Прелину отправиться в Покровское и приступить к сбору информации 14. Джунковский был твердо намерен, несмотря ни на что, найти компромат на Распутина.

В июле Распутина посетил еврейский торговец Вольф Бергер. Когда об этом сообщили Добродееву, он приказал Калмыкову выяснить личность этого человека и цель его приезда. «Каков точный характер отношений “старца” Распутина с этим жидом?» – спрашивал он. На расследование ушло время, но Калмыков проследил Бергера до Минска. Он написал местным властям, нет ли какой-то информации о Бергере, которая могла бы бросить тень на Распутина. Но из Минска ответили, что Бергер – истинный патриот и политически лояльный гражданин 15. В июле у Распутина были и другие гости, в том числе жена Григория Патушинского из Ялуторовска. Полиция считала, что она пыталась установить связь с Распутиным, чтобы он помог ее мужу продвинуться по службе. Агенты видели Распутина с Патушинской в обществе некоей Елизаветы Соловьевой, тридцатилетней супругой чиновника Синода. Они вместе прогуливались по деревне, пили вино и слушали музыку на фонографе. При отъезде Патушинская «чувственно» целовала Распутина в губы, щеки и даже в нос и руки. В другой раз агенты сообщали о том, что Распутин посетил жену пономаря Ермолаева и пробыл у нее около получаса для «интимной встречи» 16.

Впрочем, вся эта информация не была достаточно компрометирующей. Было решено усилить слежку и установить круглосуточное наблюдение. Прелин предложил нанять тридцатисемилетнюю Татьяну Сергееву. Четыре года назад она уже помогала полиции следить за Распутиным и все еще жила в Покровском и работала в лавке. Она согласилась помочь полиции за скромное вознаграждение. Прелин считал, что она идеально подходит для этой работы. Он отметил, что Распутин и его жена перестали регистрировать своих гостей, как этого требовал закон, заявив: «К нам не приезжают всякие бродяги». Сергеевой было удобно следить за Распутиными и наблюдать за тем, что происходит в их доме. План Прелина одобрили, и с 1 августа Сергеева приступила к работе.