Рой Кин - Рой Кин - Автобиография

поступаешь?» — «Да, и не пытайся переубедить меня. Просто позволь мне уехать». — «А почему? Из-

за меня, тренировок, поля?»

Конечно, мне следовало бы дать утвердительный ответ: из-за тебя, тренировок, из-за такой подготовки.

Все это было позором. Но я этого не сказал.

«Нет, просто дело во мне. С меня достаточно». — «Отлично, отлично, — сказал он. — Что я должен

сказать прессе?» — «Скажи им... проблемы личного характера».

Мы договорились, что Эдди Коркорэн (отвечающий за материально-техническое обеспечение)

забронирует мне билеты на самолет. Мы ударили по рукам.

«Пусть все останется между нами тремя», — сказал я ему.

«Да, конечно», — согласился он.

Я пошел прогуляться. Когда я вернулся, ко мне зашел врач Мик Бюрн.

«Что случилось, Рой?»

«С меня достаточно, Мик. Я больше не могу это терпеть. Это не просто плохой сон — это самый

страшный ночной кошмар. Я люблю тренироваться в полную силу, работать в полную силу. Мне

нравятся шутки, ночное веселье, выпивка. Но это чемпионат мира…» Несколько минут мы просидели в

тишине. «Я знаю, Мик, мне следовало бы подождать окончания чемпионата и прикусить язык».

«Рой, подожди, пока не пройдет чемпионат. Дай мне все исправить».

«На хрен, — ответил я ему. — Давай. Скажи Маккарти, что я подожду до конца турнира».

«Отлично», — сказал Мик.

Через две минуты Мик вернулся вместе с Маккарти. Тот был настроен довольно-таки агрессивно.

«Что происходит, Рой?»

«Я подумал, что мне надо подождать конца турнира. Я хочу остаться».

«Я позвонил Колину Хили, чтобы он прилетел и заменил тебя», — сказал он.

«Как быстро», — подумал я. Возникла пауза. Теперь я был несколько смущен. Мне нравился Колин, он

отличный парень. Возможно, он заслужил своего часа.

«О`кей, — сказал я. — Может быть, ты прав. Я улечу. Давай оставим все, как есть».

«Хотел бы я, чтобы ты подумал и обо мне», — сказал он.

«Мик, мне не по себе от всего происходящего. Я могу сказать по твоему поведению, что тебе по душе

мое решение…» Но где-то глубоко в подсознании я думал, что, может быть, у меня есть право поменять

решение, может быть, я заслуживаю привилегии сомневаться. Люди ведь часто меняют свои решения.

«Давай тогда все оставим, Мик, я возвращаюсь».

«Так, — ответил он. -— Что бы ты хотел услышать от меня?»

«Ты тренер, тебе и решать».

Он ничего не сказал. Вышел из номера.

Да, я знаю, что поступаю по-детски, что не говорит в мою пользу. Но произошло то, что произошло. Я

чувствовал, что мне нужно было выговориться. Я был нерешителен. Я отчаянно хотел играть. Но я не

мог терпеть всякой чепухи. Из таких ситуаций никто не выходит героем.

Я вошел в номер Мика Бюрна.

«Скажи ему, что я ухожу».

На самом деле мне хотелось бы достойного и великодушного ответа: ты сделал ошибку, давай ее

забудем.

Вскоре все узнали о случившемся. Мне позвонил из Англии Майкл. Мы поговорили. Я все ему

рассказал. Он напомнил мне о последствиях моего ухода. Я же сказал ему, что, возможно, из-за того, что я останусь, возникнут свои, иные последствия. Я просто сойду с ума. Майкл попросил меня

позвонить Алексу Фергюсону. Тренер держал связь с Майклом. Он все узнал. «Тренер в отпуске на

Мальте, — сказал Майкл. — Позвони ему на мобильник».

«Нет, Майкл».

«Рой, ты должен это сделать для него».

Я разговаривал с тренером в течение получаса. Я рассказал ему обо всем. Он согласился, что все

походило на фарс. Как и Майкл, он вновь заговорил о последствиях моего решения. Алекс Фергюсон

также согласился с тем, что у меня есть право изменить свое решение.

Незадолго до восьми часов вечера в дверь кто-то постучал. Это был Мик Бюрн.

«Рой, у тебя есть три минуты, чтобы принять решение. Нам нужно отправлять факс с составом команды

в ФИФА».

«Я остаюсь», — сказал я.

В обед на следующий день Маккарти созвал команду.

«В последние дни произошло много событий. Теперь мы должны забыть обо всем, нам нужно

продолжать делать свое дело». «Да, — подумал я. — Я очень хочу играть на чемпионате мира. Прикуси

язык».

Я согласился на два интервью с Томом Хамфризом и Полом Киммэджом. Я уважал этих двух ребят. С

ними интересно общаться. Они задают интересные вопросы, под своеобразным углом, а не типа того:

«Кто выиграет? А такой-то и такой-то хорошие игроки?» У них был талант интервьюера. Они задавали

обычные вопросы. Я так же им отвечал. В четверг утром около 7.45 мне позвонил Том Хамфриз.

Разница во времени с Дублином составляла восемь часов, и газета «Irish Times» вот-вот выходила в

печать.

«Рой, могу ли я с тобой встретиться, чтобы просмотреть это интервью и убедиться в том, что в нем все

изложено верно?» Я спустился, прочитал статью и дал положительный ответ. Я был признателен Тому,

что он попросил меня об этом.

Статья появилась в четверг утром. В ней было точно передано все, что я чувствовал. Я полагал, что у

людей в моей стране есть право знать правду. Тысячи из них купили дорогие туры, чтобы поддержать

нас на чемпионате мира, мои родные братья и двоюродный брат также собирались прилететь. Для них

эта поездка была главной в жизни. Еще миллионы будут наблюдать за матчами дома, как я в 1988 и

1990 годах. Заслужили ли люди к себе неуважительное отношение? Они потратили свои деньги,

заработанные тяжелым трудом, на которые мы получали зарплату, а мы должны оскорблять их всеми

возможными пиар-ходами. Может быть, нам следовало воздать им должное и оплатить долги. Как,

например, объединиться и идти к поставленной цели. И рассказать им всю правду здесь и сейчас.

В качестве капитана «Манчестер Юнайтед» я часто делаю подобные заявления, когда считаю, что

пришло время поведать публике о происходящем. Тайная завеса вокруг событий в сборной Ирландии

висела слишком долго.

В 6.30 я пошел поужинать. За столом никого из руководителей не было. Нам сказали, что в 7.30

состоится собрание команды. Я отлично знал, что происходит. Статья Тома.

В 7.30 в ресторан пришел Маккарти. Остальные руководители команды также были с ним.

«Отлично, парни, нам нужно выдвигаться завтра в восемь часов утра. Пакуйте чемоданы и прикрепите к

ним ярлычки. А пока мы все здесь, — продолжил он, -— я бы хотел выслушать любого, кто хочет что-

либо высказать о том, что ему не нравится». Я знал, к чему он клонит. Но я был спокоен — моя совесть

была чиста. Ведь я рассказал ему обо всем с глазу на глаз. Как капитан команды я уже все сказал, и не

было нужды повторяться.

Все чувствовали, что затевается скандал. Все знали, для чего проводится собрание. Он собирается

разобраться со мною у всех на глазах. Будь взрослым.

Я был спокоен.