Рой Кин - Рой Кин - Автобиография

В смысле тренировок и постоянных поездок режим курсов был просто нечеловеческим. После

воскресных игр за наши местные клубы Лен и я отправлялись в Дублин на первом поезде в понедельник

утром. Мы тренировались ежедневно с десяти до двенадцати и с двух до четырех. Работа более

интенсивная и состояла из рутинного набора занятий, направленных на совершенствование каждого

аспекта игры. Утро мы начинали с разогрева и растяжек. Затем работа с мячом, сменявшаяся играми, в

которых мы разделялись на четыре группы по шесть человек и проводили матчи три против трех со

специальными воротами меньших размеров. Мы играли, по моим ощущениям, не на жизнь, а на смерть.

Морис Прайс был одним из руководителей наших курсов. Кроме того, он входил в тренерский штаб

Джеки Чарльтона в первой сборной Ирландии, которая годом ранее вышла в финальную часть

чемпионата Европы в Германии, а ее футболисты и тренеры вернулись домой национальными героями

после победы над сборной Англии со счетом 1:0 в Штутгарте. Разумеется, я хотел произвести

впечатление на тренера, который был так близок к центру нашей футбольной вселенной.

Самым ярким событием курсов становились матчи с различными ирландскими юношескими

командами, проводившими с нами тренировочные игры в рамках подготовки к международным

встречам. Эти матчи были ужасным зрелищем: мы, ребята с курсов FAS, должны были доказывать свою

состоятельность в играх с соперниками, многие из которых играли за ведущие английские клубы.

Распорядок дня был просто изматывающим, особенно для нас, парней из глубинки, которые

тренировались, ездили, играли за свои клубы.

Я наслаждался тяжелой работой на тренировках. Переезды из Корка в Дублин меня изматывали. Но в

моем кармане водилась пара фунтов, заработанных игрой в футбол. Я был профессиональным игроком,

хотя и находился у самого подножия того, что казалось крутой горой. Снова необходимо отметить, что

безработица и все ей сопутствующие неприятные последствия были тогда неотъемлемой чертой

рабочего класса Ирландии. Среди моих знакомых в Мэйфилде, да и в моей большой семье, приличная

работа ценилась высоко. Я пробился в первую команду «Рэмблерс» и был способен положить в карман

около 50 фунтов в неделю.

Национальный второй дивизион был тяжелой школой для семнадцатилетнего паренька. Большинство

игроков представляли собой нацеленных на жесткую борьбу полупрофессионалов, которые даже в

плане мастерства и мышления играли на таком уровне, которого я не ожидал увидеть. Уважение как со

стороны одноклубников, так и соперников, было трудно заслужить. Любые игры на публику с мячом

незамедлительно наказывались. Попробуй только расслабиться — и они тотчас же прижмут тебя к

стенке. Соперники не брали пленных!

Через шесть месяцев после начала курсов, весной 1990 года, я почувствовал, что заметно прибавил как

игрок. С самого начала я поставил перед собой цель — стать лучшим футболистом курсов. Но

ежедневно тренируясь с 23 лучшими молодыми футболистами страны, я понял одно: одних

способностей для этого было недостаточно. Чтобы достичь успеха, нужно было обладать силой духа и

силой тела.

Физическая подготовка шла сама собой, если учесть тот объем работы, который я выполнял. Но с духом

было все иначе и сложнее. Не все могли выдержать постоянные тренировки холодным зимним утром на

грязном поле под пронзительным восточным ветром, продувающим Центр отдыха. Но я знал, что если

смогу заставить себя преодолеть эти психологические барьеры, которые для других становились

непреодолимой преградой, то добьюсь важной победы. Каждый день, когда работа подходила к концу, я

чувствовал прилив настоящего удовлетворения, находящегося по ту сторону барьеров, которые ты

преодолевал.

В то время как первая команда «Ков Рэмблерс» застряла в середине турнирной таблицы, юношеская

команда под руководством Эдди О`Рурка брала один этап за другим в Кубке страны для 18-летних.

Именно там я был способен применить те навыки и прогресс, которых я добился. Я прибавил в росте и

силе. Я уже не был коротышкой. В течение нескольких месяцев я вырос из мальчика в мужчину. Я

всегда имел сильную волю, а теперь у меня были еще и мускулы для ее поддержки. Камикадзе

превратился в футболиста, который обладал пониманием игры, ее приливов и отливов. Контролируя

свои эмоции, я мог контролировать ритм игры. Я не был Гленном Ходдлом, да и он уже не был моим

любимым футболистом. Хотя я все еще оставался болельщиком «Хотспура», примером для подражания

стал для меня Брайан Робсон из «Манчестер Юнайтед». Его умение играть в отборе, то, как он забивал

голы, и вездесущее присутствие на поле в составе «Манчестер Юнайтед» и сборной Англии было

доказательством того, что ты можешь стать великим игроком, даже не имея в запасе пары-тройки

эффектных трюков с мячом. Робсон не был ярок. Он внушал уважение.

Моей главной целью в сезоне было попадание в сборную Ирландии для игроков моложе 18 лет.

Важным фактором для выполнения этой цели было хорошее выступление в Кубке. Когда нам выпало по

жребию сыграть с «Бельведер Бойс», лучшей командой Дублина, мы с отчаянием восприняли эту

новость. Хорошая же новость заключалась в том, что мы выступали в качестве хозяев поля, но я был

раздосадован ничьей — 1:1, несмотря на то, что сравнял счет.

В день переигровки, 18 февраля 1990 года, с самого начала все пошло наперекосяк. Автобус, который

должен был забрать нас в Кове, опоздал. На дорогах было много пробок. Большую часть дороги мы

провели, то и дело нервно смотря на часы. Удастся ли нам успеть к началу матча? Мы приехали в

Фэйрвью Парк — большой и продуваемый со всех сторон ветрами общественный парк — за минуту до

стартового свистка. «Бельведер» разгромил нас 4:0. Это был полный гребаный бардак, кошки-на-хрен-

мышки, и так похоже на Корк — подарить большим мальчикам из Дублина легкую задачку, с которой

они легко справились в своей типичной заносчивой манере. Если я играл как чокнутый в тот день, то

лишь потому, что чувствовал себя единственным игроком в команде.

«Бельведер» пользовался шумным успехом — в Фэйрвью Парк собралось много народу, чтобы

посмотреть матч. Я играл для себя. Даже когда я понял, что игра проиграна, я не сбавлял оборотов. Я

покажу, думал я про себя, этим ублюдкам из Дублина, как нужно, мать их, играть. Я был словно

одержим странным сочетанием гнева, отчаяния и гордости за себя. Это чувство может изменять ход

игр, и даже в самой безнадежной ситуации с помощью него можно найти выход. Но не в тот день в