Михаил Лев - Длинные тени

Что касается фильма «Восстание в Собиборе», то хотя ставят его голландские кинематографисты, ты в Ростове больше в курсе дела, чем мы в Амстердаме. К тебе постановщики и операторы приезжали дважды, а мы никого из них в глаза не видели. Пока я могу судить только об их замыслах по плану, который ты мне прислал. Мне по душе их намерение показать особую роль Красной Армии в победе над фашизмом и доступно рассказать не только о так называемых процессах над военными преступниками, но и о наследниках Гитлера и об опасности неонацизма.

И наконец, коль скоро у нас зашел разговор о документальной литературе и кино, мы тебе сейчас сообщим одну новость, которая наверняка тебя заинтересует. Собственно говоря, новость эта с бородой, и если мы до сих пор об этом не писали, то только потому, что выжидали, как дальше будут развиваться события, и рассчитывали узнать еще что-то.

В конце 1983 года в голландских газетах появилось сообщение о том, что амстердамский столяр Карл Петерс в одном из домов во время ремонта обнаружил в старом шкафу сверток и в нем — дневник мальчика, погибшего в Собиборе. Вскоре выяснились подробности. Дневник, состоящий из двух тетрадей, вели Генри Рубинский, тогда ему шел тринадцатый год, и Гарри Шваб, двадцати восьми лет. Петерс обнаружил также киносценарий, написанный Генри Рубинским. Главное же состоит в том, что в доме, где скрывались семьи Рубинских и Швабов, кинооператор-профессионал по сценарию мальчика снял фильм.

Мы с Фейгеле побывали в этом доме. Застали там беспорядок, — должно быть, жильцы на время ремонта оттуда выехали. На первом и втором этажах хозяйничали маляры и обойщики. На третьем этаже наткнулись на Петерса. Только после того, как мы ему сказали, что сами были в Собиборе, он согласился рассказать подробности о находке.

— Сверток, — сказал Петерс, — был спрятан довольно искусно. Догадаться, что внутренняя перегородка шкафа двойная и в ней что-то скрыто, было почти невозможно. Сверток был завернут в газету «Дойче цайтунг ин ден Нидерланд» за 22 февраля 1943 года.

Дом, где укрывались эти две еврейские семьи, принадлежал голландцу Диреку Пресвику. Купил он его незадолго до войны, и прельстило в нем просторное подвальное помещение. В подвале он устроил что-то вроде ночного клуба для актеров, музыкантов, художников. Пресвик к этой публике благоволил и старался, чтобы его клиентура чувствовала себя хорошо. Здесь можно было не только вкусно и недорого поесть, но и до поздней ночи послушать и посмотреть игру лучших амстердамских актеров. Часто посетители расходились по домам уже под утро. Даже отъявленные подонки знали, что тех, кто вхож к Пресвику, лучше не трогать. Они понимали, что к полиции он за помощью не обратится и тем не менее с ним самим связываться рискованно. Это был отважный человек. Он доказал это, когда немцы оккупировали Голландию. Об этом теперь много рассказывают те, кого Пресвик спас от верной гибели.

Через два дня после нашей встречи с Петерсом в печати появились два коротких отрывка из сценария Генри Рубинского. Первый начинается со следующих строк:

«В Амстердаме, в районе, изобилующем казино, клубами и другими развлекательными заведениями, в одном из домов на протяжении года скрывались от немцев тринадцать евреев. Их убежище находилось на третьем этаже. В том же доме проживали четыре чистокровных арийца и, естественно, понятия не имели о нежелательном соседстве. В подвальном помещении этого же дома размещался ночной клуб, и его охотно посещали эсэсовцы и высокопоставленные офицеры вермахта».

Теперь послушай, что записал двенадцатилетний Генри в последний час 1943 года: «Я, старый, уходящий год, шагаю дальше своей дорогой. Но перед уходом мне хочется со всеми вами попрощаться. По правде сказать, дольше жить я не вправе, так как причинил вам много горя. Вас мучили, над вами издевались и после всего выгнали из родного дома. Многих угнали в Польшу. К великому сожалению, я ничего изменить не мог. И вот настала пора, когда я должен уходить. Может быть, идущий мне на смену Новый год покончит со всем этим. Одно могу вам пообещать: «Извергам, совершившим все эти преступления, уготован горький конец».

Ничего больше, кроме этих двух выдержек, пока не опубликовано. Авторы не разрешают. Я не оговорился, Александр, именно авторы. Трудно было на это рассчитывать, но им обоим посчастливилось, и они остались в живых. Ученый Генрих Май (так теперь зовут Рубинского) возвратился из поездки по Японии в Амстердам. У себя дома он застал Гарри Шваба. Сорок с лишним лет каждый из них полагал, что он один из тринадцати уцелел. И еще оказалось, что единственный экземпляр этого тайно снятого уникального фильма сохранился у Шваба. Свой кинодокумент Рубинский и Шваб назвали: «Фильм для тех, кто будет жить после войны. 1 февраля 1943 г. Амстердам».

Пять миллионов гульденов предложили им за фильм, но от денег они отказались и заявили, что каждый, кто захочет, сможет его увидеть.

Как Рубинскому и Швабу удалось избежать «небесной дороги» — пока остается загадкой. По данным Голландского национального института документации военного времени, одиннадцать из тринадцати человек, скрывавшихся в доме Дирека Пресвика, погибли в Собиборе.

Вот и рассказали мы тебе еще одну историю, которая для нас звучит так, будто только вчера происходила. Следующее мое письмо к тебе, полагаю, будет уже после моего возвращения из «отпуска».

Обнимаем тебя и желаем доброго здоровья и счастья.

Осенью 1943 года в один из находившихся на территории Польши лагерей смерти гитлеровцы доставили транспорт советских граждан из Минска, которые, за исключением 80 человек, погибли в газовых камерах.

Среди оставшихся в живых был советский офицер А. А. Печерский. В рабочем лагере, куда фашисты перевели советских людей, он вместе с польским коммунистом Ш. Лейтманом создал подпольную группу, которая решила спасти обреченных на смерть товарищей. 14 октября 1943 года участники организации, перебив лагерную администрацию, повели заключенных на штурм проволочных ограждений. Более 400 человек вырвались на свободу и ушли в лес, к партизанам.

1979—1986

Так называемые «Еврейские советы», которые гитлеровцы создавали для прикрытия своих злодейских намерений по отношению к еврейскому населению (нем.) .

Молитва на пергаменте, вложенная в футляр; прибивается верующими к дверному косяку (древнеевр.) .