Иван Солоневич - Россия в концлагерe [дореволюционная орфография]

Начальнику перваго лагпункта предписывается, а у начальника третьяго лагпункта глаза на лобъ лѣзутъ. "Въ непосредственное распоряженіе третьяго отдѣла!" Значитъ — какой-то временно опальный и крупной марки чекистъ. И сидѣлъ-то онъ не иначе, какъ съ какимъ-нибудь "совершенно секретнымъ предписаніемъ"... Сидѣлъ, высматривалъ, вынюхивалъ...

Начальникъ лагпункта вытираетъ ладонью вспотѣвшій лобъ... Голосъ у него прерывается...

— Вы ужъ, товарищъ, извините, сами знаете, служба... Всякіе тутъ люди бываютъ... Стараешься изо всѣхъ силъ ... Ну, конечно, и ошибки бываютъ... Я вамъ, конечно, сейчасъ же... Подводочку вамъ снарядимъ — не нести же вамъ вещички на спинѣ... Вы ужъ, пожалуйста, извините.

Если бы у начальника третьяго лагпункта былъ хвостъ — онъ бы вилялъ хвостомъ. Но хвоста у него нѣтъ. Есть только безпредѣльное лакейство, созданное атмосферой безпредѣльнаго рабства...

— Завтра утречкомъ все будетъ готово, вы ужъ не безпокойтесь... Ужъ, знаете, такъ вышло, вы ужъ извините...

Я, конечно, извиняю и ухожу. Начальникъ колонны забѣгаетъ впередъ и открываетъ передо мной двери... Въ баракѣ Юра меня спрашиваетъ, отчего у меня руки дрожать... Нѣтъ, нельзя жить, нельзя здѣсь жить, нельзя здѣсь жить... Можно сгорѣть въ этой атмосферѣ непрерывно сдавливаемыхъ ощущеній ненависти, отвращенія и безпомощности... Нельзя жить! Господи, когда же я смогу, наконецъ, жить не здѣсь?..

На утро намъ, дѣйствительно, дали подводу до Медгоры. Начальникъ лагпункта подобострастно крутился около насъ. Моя давешняя злоба уже поутихла, и я видалъ, что начальникъ лагпункта — просто забитый и загнанный человѣкъ, конечно, воръ, конечно, сволочь, но въ общемъ, примѣрно, такая же жертва системы всеобщаго рабства, какъ и я. Мнѣ стало неловко за свою вчерашнюю вспышку, за грубость, за кулакъ, поднесенный къ носу начальника.

Сейчасъ онъ помогалъ намъ укладывать наше нищее борохло на подводу и еще разъ извинился за вчерашній матъ. Я отвѣтилъ тоже извиненіемъ за свой кулакъ. Мы разстались вполнѣ дружески и такъ же дружески встрѣчались впослѣдствіи. Что-жъ, каждый въ этомъ кабакѣ выкручивается, какъ можетъ. Чтобы я самъ сталъ дѣлать, если бы у меня не было моихъ нынѣшнихъ данныхъ выкручиваться? Была бы возможна и такая альтернатива: или въ "активъ", или на Лѣсную Рѣчку. Въ теоріи эта альтернатива рѣшается весьма просто... На практикѣ — это сложнѣе...

На первомъ лагпунктѣ насъ помѣстили въ одинъ изъ наиболѣе привиллегированныхъ бараковъ, населенный исключительно управленческими служащими, преимущественно желѣзнодорожниками и водниками. "Урокъ" здѣсь не было вовсе. Баракъ былъ сдѣланъ "въ вагонку", т.е. нары были не сплошныя, а съ проходами, какъ скамьи въ вагонахъ третьяго класса. Мы забрались на второй этажъ, положили свои вещи и съ тревожнымъ недоумѣніемъ въ душѣ пошли на аудіенцію къ тов. Радецкому.

Радецкій принялъ насъ точно въ назначенный часъ. Пропускъ для входа въ третій отдѣлъ былъ уже заготовленъ. Гольманъ вышелъ посмотрѣть, мы ли идемъ по этому пропуску или не мы. Удостовѣрившись въ нашихъ личностяхъ, онъ провелъ насъ въ кабинетъ Радецкаго — огромную комнату, стѣны которой были увѣшаны портретами вождей и географическими картами края. Я съ вожделѣніемъ въ сердцѣ своемъ посмотрѣлъ на эти карты.

Крупный и грузный человѣкъ лѣтъ сорока пяти встрѣчаетъ насъ дружественно и чуть-чуть насмѣшливо: хотѣлъ-де возобновить наше знакомство, не помните?

Я не помню и проклинаю свою зрительную память. Правда, столько тысячъ народу промелькнуло передъ глазами за эти годы. У Радецкаго полное, чисто выбритое, очень интеллигентное лицо, спокойныя и корректныя манеры партійнаго вельможи, разговаривающаго съ безпартійнымъ спецомъ: партійныя вельможи всегда разговариваютъ съ изысканной корректностью. Но всетаки —не помню!

— А это вашъ сынъ? Тоже спортсменъ? Ну, будемте знакомы, молодой человѣкъ. Что-жъ это вы вашу карьеру такъ нехорошо начинаете, прямо съ лагеря! Ай-ай-ай, нехорошо, нехорошо...

— Такая ужъ судьба, — улыбается Юра.

— Ну, ничего, ничего, не унывайте, юноша... Все образуется... Знаете, откуда это?

— Знаю.

— Ну, откуда?

— Изъ Толстого...

— Хорошо, хорошо, молодцомъ... Ну, усаживайтесь.

Чего-чего, а ужъ такой встрѣчи я никакъ не ожидалъ. Что это? Какой-то подвохъ? Или просто комедія? Этакіе отцовскаго стиля разговоры въ кабинетѣ, въ которомъ каждый день подписываются смертные приговоры, подписываются, вѣроятно, десятками. Чувствую отвращенье и нѣкоторую растерянность.

— Такъ не помните, — оборачивается Радецкій ко мнѣ. — Ладно, я вамъ помогу. Кажется, въ двадцать восьмомъ году вы строили спортивный паркъ въ Ростовѣ и по этому поводу ругались съ кѣмъ было надо и съ кѣмъ было не надо, въ томъ числѣ и со мною.

— Вспомнилъ! Вы были секретаремъ сѣверо-кавказскаго крайисполкома.

— Совершенно вѣрно, — удовлетворенно киваетъ головой Радецкій. — И, слѣдовательно, предсѣдателемъ совѣта физкультуры [10] Секретарь краевого исполкома является по должности въ то же время и предсѣдателемъ краевого совѣта физкультуры. . Паркъ этотъ, нужно отдать вамъ справедливость, вы спланировали великолѣпно, такъ что ругались вы не совсѣмъ зря... Кстати, паркъ-то этотъ мы забрали себѣ: "Динамо" все-таки лучшій хозяинъ, чѣмъ союзъ совторгслужащихъ...

Радецкій испытающе и иронически смотритъ ъ на меня: расчитывалъ ли я въ то время, что я строю паркъ для чекистовъ? Я не расчитывалъ. "Спортивные парки" — ростовскій и харьковскій — были моимъ изобрѣтеніемъ и, такъ сказать, апофеозомъ моей спортивной дѣятельности. Я старался сильно и рисковалъ многимъ. И старался, и рисковалъ, оказывается, для чекистовъ. Обидно... Но этой обиды показывать нельзя.

— Ну, что-жъ, — пожимаю я плечами, — вопросъ не въ хозяинѣ. Вы, я думаю, пускаете въ этотъ паркъ всѣхъ трудящихся.

При словѣ "трудящихся" Радецкій иронически приподымаетъ брови.

— Ну, это — какъ сказать. Иныхъ пускаемъ, иныхъ и нѣтъ. Во всякомъ случаѣ, ваша идея оказалась технически правильной... Берите папиросу... А вы, молодой человѣкъ? Не курите? И водки не пьете? Очень хорошо, великолѣпно, совсѣмъ образцовый спортсменъ... А только вы, cum bonus pater familias, все-таки поприсмотрите за вашимъ наслѣдникомъ, какъ бы въ "Динамо" его не споили, тамъ сидятъ великіе спеціалисты по этой части.

Я выразилъ нѣкоторое сомнѣніе.

— Нѣтъ, ужъ вы мнѣ повѣрьте. Въ нашу спеціальность входитъ все знать. И то, что нужно сейчасъ, и то, что можетъ пригодиться впослѣдствіи... Такъ, напримѣръ, вашу біографію мы знаемъ съ совершенной точностью...

— Само собою разумѣется... Если я въ теченіе десяти лѣтъ и писалъ, и выступалъ подъ своей фамиліей...