Иван Солоневич - Россия в концлагерe [дореволюционная орфография]

Топая по карельскимъ болотамъ къ финляндской границѣ, я всячески представлялъ себѣ, что и какъ я буду докладывать эмиграціи, то-есть той части русскаго народа, которая осталась на свободѣ. Всѣ предшествующіе побѣгу годы я разсматривалъ себя, какъ нѣкоего развѣдчика, который долженъ сообщить всѣ и слабыя, и сильныя стороны врага. Но именно врага. Я не предполагалъ двухъ вещей: что мнѣ будетъ брошенъ упрекъ въ ненависти къ большевизму и что мнѣ придется доказывать существованіе совѣтскаго кабака. Я считалъ и считаю, что ненависть къ строю, который отправляетъ въ могилу милліоны людей моей родины, — это не только мое право, но и мой долгъ. Я, какъ спортсменъ, считалъ и считаю, что ни въ коемъ случаѣ нельзя обольщаться слабыми сторонами противника — люди, которые выступали на рингѣ, понимаютъ это очень хорошо: моментъ недооцѣнки — и вы нокаутированы. Что же касается кабака, то мнѣ казалось, что нужно только объяснить технически его корни, его практику и его послѣдствія. Я ошибся. И, наконецъ, у меня не было никакого сомнѣнія въ томъ, что мнѣ надо будетъ доказывать свою свидѣтельскую добропорядочность и передъ очень суровымъ ареопагомъ.

На каждомъ судебномъ процессѣ каждый свидѣтель попадаетъ нѣсколько въ положеніе обвиняемаго и въ особенности на такомъ процессѣ, который касается судебъ родины. Свидѣтели же бываютъ разные. Вотъ видалъ же г-нъ Эррю пышущую здоровьемъ и счастьемъ страну, и вотъ видалъ же г-нъ Соколовъ чудесно обновленныя иконы. Причемъ, оба они видѣли все это не какъ-нибудь, а собственными глазами. И поэтому всякій эмигрантскій читатель вправѣ отнестись съ суровой подозрительностью къ каждому свидѣтелю: како вѣруеши и не врешь ли? Переходя къ такой острой и такой наболѣвшей темѣ, какъ тема о совѣтской молодежи, я чувствую моральную необходимость отстоять мою свидѣтельскую добропорядочность, какъ это ни трудно въ моемъ положеніи.

Изъ ряда высказываній по поводу моихъ очерковъ мнѣ хотѣлось бы остановиться на высказываніяхъ г-жи Кусковой. Во-первыхъ, потому, что они несомнѣнно отражаютъ мнѣніе весьма широкихъ читательскихъ круговъ, во-вторыхъ, потому, что у меня нѣтъ никакихъ основаніи подозрѣвать г-жу Кускову въ тенденціи поставить интересы партіи или группы выше интересовъ страны. Хочу оговориться: я на г-жу Кускову никакъ не въ претензіи. Она не только читательница, она и общественная дѣятельница: поэтому "допросъ съ пристрастіемъ" не только ея право, но и ея обязанность. Мое же право и моя обязанность — отстоять свое доброе свидѣтельское имя.

Г-жа Кускова противопоставляетъ моимъ показаніямъ показанія супруговъ Чернавиныхъ: тамъ — "спокойствіе и взвѣшенность каждаго слова", у меня — "страсть и ненависть", каковая ненависть "окрасила совѣтскую дѣйствительность не въ тѣ цвѣта".

Можно было бы задать вопросъ: а какими будутъ тѣ цвѣта? И кто будетъ достаточно компетентнымъ судьей въ соотвѣтствіи "цвѣтовъ" съ реальной окраской совѣтской жизни? Г-жа Кускова подчеркиваетъ объективность Чернавиныхъ. Въ этомъ отношеніи я съ г-жей Кусковой согласенъ "цѣликомъ и полностью". Чернавины, дѣйствительно, объективны. Я читалъ ихъ высказыванія и говорилъ съ ними лично: они стоятъ лѣвѣе меня, но въ оцѣнкѣ дѣйствительности — никакой разницы. И по поводу моихъ очерковъ Т. В. Чернавина, въ частности, писала мнѣ (цитирую съ согласія Т. В.):

"Очень хорошо. Самое удачное — это "Активисты". Это вѣрно, и вмѣстѣ съ тѣмъ это очень трудно изобразить"...

Читатели, вѣроятно, согласятся съ тѣмъ, что ужъ гдѣ-гдѣ, а въ "активистахъ" ненависть была, хотя лично мнѣ активисты въ глотку вцѣпиться никогда не ухитрялись. О своемъ ГПУ-скомъ слѣдователѣ, который послалъ насъ на 8 лѣтъ каторги, я говорилъ безо всякой ненависти. Итакъ, гдѣ же "двѣ стороны тамошней психологіи"?

Г-нъ Парчевскій, бесѣдуя съ 55 переселяющимися въ Парагвай мужиками (см. "Посл. Нов." № 5271), отмѣчаетъ ихъ полное единодушіе и, какъ образно выражается онъ: "словно не одинъ, а пятьдесятъ пять Солоневичей". Насчетъ "двухъ сторонъ" — опять не выходитъ. Но можно утверждать, что и я, и Чернавинъ, и парагвайскіе мужики, и г-нъ Тренинъ — всѣ мы, бѣжавшіе, "ущемленные", безсознательно склонны сгущать краски и дѣлать красное чернымъ. Поэтому придется перейти къ документальнымъ доказательствамъ. Ибо, если наличіе "кабака" не будетъ установлено твердо, тогда всѣ дальнѣйшіе выводы и иллюстраціи останутся повисшими въ воздухѣ.

Изъ безконечной путаницы порочныхъ круговъ совѣтской реальности попробуемъ проанализировать и продумать одинъ кругъ — "раскулачиваніе — тракторы — тягловая сила — голодъ — комсомольцы". По даннымъ, сообщеннымъ Сталинымъ на послѣдней партконференціи, СССР за послѣдніе годы потерялъ 19 милліоновъ лошадей: было 35 милліоновъ, осталась 16. Осталось, положимъ, меньше (11 милліоновъ безъ красной арміи), но не въ этомъ сила. Люди, которые хоть сколько-нибудь понимаютъ въ сельскомъ хозяйствѣ, поймутъ, что, имѣя на лицо около пятидесяти процентовъ прежней тягловой силы (да еще и истощенной безкормицей), физически не возможно обработать сто процентовъ прежней посѣвной площади.

Ни коровами, ни дѣвками, ни бабами, таскающими плуги въ Малороссіи и на Кубани, недостатокъ 19 милліоновъ лошадей возмѣстить нельзя. Отсюда маленькій выводъ о статистикѣ: совѣтская статистика утверждала, что въ 1933 году СССР собралъ рекордный за всю исторію Россіи урожай. По поводу этой, извините за выраженіе, статистики можно было бы поставить два вопроса: 1) откуда онъ взялся? и 2) куда онъ дѣлся? Взяться было неоткуда и дѣться было некуда: въ странѣ оставалось бы около двухъ милліардовъ пудовъ свободнаго зерна, и еврейскимъ общинамъ не пришлось бы собирать милостыню для спасенія погибающихъ отъ голода единовѣрцевъ (см. статью А. Ф. Керенскаго въ № 57 "Совр. Записокъ"). Это, значитъ, статистика. Перейдемъ къ планамъ и стройкамъ. Цѣною, въ частности, — этихъ 19 милліоновъ коней (гибли вѣдь еще и люди, и коровы и прочее) были построены, въ частности, три тракторныхъ завода — Сталинградскій, Харьковскій и Челябинскій; построено было еще много заводовъ, но мы пока будемъ говорить о тягловыхъ потеряхъ и о "тягловыхъ заводахъ". По оффиціальнымъ даннымъ эти заводы плюсъ импортъ дали странѣ нѣсколько больше двухсотъ тысячъ тракторовъ. По даннымъ секретаря сибирскаго крайкома партіи, опубликованнымъ въ "Правдѣ", кажется, въ ноябрѣ 1933 г. (этого номера у меня нѣтъ, но за точность цифры я ручаюсь категорически), производительность десяти совѣтскихъ тракторовъ равна на практикѣ производительности одиннадцати совѣтскихъ же лошадей. Слѣдовательно, для того, чтобы при данныхъ условіяхъ восполнить механической тягловой силой разбазаренную живую — надо построить приблизительно семнадцать милліоновъ тракторовъ.