Атанас Семерджиев - ...И многие не вернулись

Арестовали и темноглазого кудрявого солдата.

Начались допросы, побои. Инспекторы из полиции пытались обнаружить опасного подпольщика, но усилия их были напрасны…

Несколько позже трубач сыграл сбор, и полк выстроился на плацу для санитарного осмотра. Отдельно построили арестованных. Офицеры и сыщики тщательно осматривали их руки. Солдат с темными глазами догадался и украдкой взглянул на свои руки. — вокруг ногтей блестел серебристый порошок. Но было уже поздно…

Агент поволок его к командиру полка.

— Значит, это ты вывесил флаг! — подошел к нему командир полка, пристально вглядываясь в лицо солдата.

— Никак нет, господин…

Начальник разведки полка эфесом сабли приподнял его руку:

— Посмотри на свои ногти!

— Вчера чистил кружку песком. Поэтому… — ответил солдат.

Всю ночь его истязали, добиваясь признания, но он все отрицал.

На рассвете в бессознательном состоянии парня отправили в больницу. Там его привели в чувство и снова отправили на допрос. И так — три месяца. А он продолжал все отрицать…

После этого случая Петру Велеву вынесли первый смертный приговор — штраф в размере 500 тысяч левов и расстрел перед строем части.

Петр выслушал приговор, сильно тряхнул цепями, в которые был закован, и зал огласился их зловещим звоном.

Председатель суда, подполковник с увядшим лицом, сказал что-то своим коллегам и вышел из зала.

По побледневшему лицу Анастаса Велева, отца Петра, покатились слезы. Он порывался сказать сыну что-то, но так и не смог.

— Отец, не надо слез!

— Что ж ты, Петр, жизнь свою за флаг отдаешь! — через силу проговорил бай Анастас, сжав сыну плечо.

Тот молча потупился. Затем поднял голову — глаза его, казалось, стали еще больше и темнее.

С полковой гауптвахты Петра отправили в одиночную камеру городской тюрьмы. Мрак, плесень и мокрая, раскисшая земля. На прогулку его выводили под конвоем и в тяжелых кандалах, как смертника.

Осенью его перевели в старозагорскую тюрьму и бросили в одиночную камеру. Через какое-то время в соседние камеры посадили переведенных из Сливена и Ямбола товарищей. Как-то ночью караул вздумал рассадить их по карцерам, но те не подчинились. Начальник караула и надзиратели ворвались в камеры и начали избивать заключенных палками, плетьми и цепями. Петр понял, что происходит, и, схватив свои башмаки на деревянной подошве, стал колотить в дверь камеры. Проснулись заключенные и в других камерах. Вся тюрьма огласилась криками и стуком.

Караульные ворвались в камеру Петра. Начальник караула схватил винтовку и приставил штык к его груди.

— Ты чего стучишь? Или хочешь, чтобы я сейчас же отправил тебя на тот свет?..

Петр выпустил конец прикованной к ноге цепи и схватил ствол винтовки.

— Я протестую против тюремных порядков! — ответил он. — Протестую против провокации, которую вы нам готовите!..

Караульные и надзиратели набросились на Петра, повалили его на землю, начали избивать ногами и в конце концов уволокли в карцер.

В первые ночи своего пребывания в тюрьме Петр почти не смыкал глаз: все ждал, что его поведут на расстрел. И как только слышал шаги караульных, вставал… Так прошло несколько дней, а потом и недель. У него начали шататься зубы. Клочьями выпадали волосы. К концу первого месяца нервы начали отказывать, теперь он предпочитал смерть этому бесконечному ожиданию. Но палачи не спешили — по настоянию полиции они решили выждать. Полицейские утверждали, что Велев действовал в полку не один, и надеялись, что им удастся раскрыть все подполье. Вот тогда-то он им и понадобился бы.

А Петр постепенно перестал бояться ночных шагов в коридорах. Не то чтобы привык — к этому привыкнуть невозможно, но притерпелся.

В один на этих дней Петру предложили написать прошение на имя царя с просьбой заменить ему смертный приговор пожизненным заключением.

— Никакого прошения писать не буду, — ответил Петр. — Я осужден незаконно и милости не прошу.

И после этого его заставляли подать прошение, а он все отказывался. Уступил только тогда, когда ему тайно передали, что это поручение партии.

На следующий год в пловдивских казармах произошел большой провал. В городе арестовали более 170 человек — солдат и штатских. Из плевенской тюрьмы привезли Петра Велева.

Офицеры и полицейские, проводившие следствие, превратили казармы в ад. Арестованных истязали более полутора месяцев. Чтобы избавиться от мучений, кое-кто пытался наложить на себя руки. Один из арестованных нанес себе несколько ран ножом в живот, другой пытался пробить голову шпорой. Были попытки выброситься из окна тюрьмы или перерезать себе вены.

С утра 19 июля 1934 года перед зданием дирекции тюрьмы собрались рабочие и крестьяне, мужчины и женщины, старые и молодые. Между ними сновали полицейские и шпики. Вокруг казармы 9-го пехотного полка поставили усиленные наряды солдат с примкнутыми к винтовкам штыками. Им приказали никого не пускать к казарме. А там было назначено заседание суда с рассмотрением дела о крупном «заговоре» в армии.

К восьми часам прибыла конная полиция и расчистила улицы от толпы. Немного погодя в воротах тюрьмы показались арестованные. Какой-то старик из пазарджикского села бросился к ним и обнял черноглазого юношу с цепями на ногах. За ним последовали и другие — матери, отцы, братья, но охрана отогнала их назад. Молодая женщина махала рукой, на глазах ее были слезы.

— Смотрите-ка!.. Наш Петр из Пещеры! — закричал молодой парень, взобравшийся на какой-то камень. — В прошлом году ему вынесли смертный приговор…

Петра вели в сопровождении специальной охраны, отдельно от других. Его правая нога была закована в трехпудовую цепь. Конец цепи он держал в руках, так как иначе не смог бы сделать ни шагу. Переставляя закованную ногу, он бряцал цепью и улыбался, словно на свадьбу шел. А у людей от этого мороз шел по коже.

Арестованных ввели в зал. Вошли прокурор и судьи — высокомерные надменные чиновники в офицерской форме. Прочитали обвинительный акт, и председатель суда обратился к подсудимым:

— Признаете ли вы себя виновными?

— Нет! Не признаем! — крикнул Петр Велев.

— Не виноваты! — откликнулось еще человек десять, и все арестованные их поддержали.

Спас Баталов, которого на допросах подвешивали головой вниз, заявил, что на руках и ногах у него были вырваны ногти. Георгий Катанов показал сломанную руку и потребовал наказать своих мучителей.

Адвокат, защищавший Баталова, попросил назначить медицинскую экспертизу, которая установила бы, какие раны нанесены арестованным во время допросов.

Лицо председателя суда покрылось багровыми пятнами. Прокурор что-то сказал ему, тот кивнул и стал перелистывать какую-то папку…