Атанас Семерджиев - ...И многие не вернулись

Дело слушалось полтора месяца. Судьи и прокурор предпринимали все, чтобы запутать подсудимых и заставить их назвать своих руководителей, но те не поддавались. Не помогли ни обещания проявить к ним снисхождение, ни шантаж, ни самые страшные угрозы.

Началось последнее заседание. Прокурор произнес длинную речь. Стал обвинять партию… Петр Велев прервал его протестом. Арестованные зашумели, зазвенели цепями. Прокурор повысил голос и продолжал, но Петр снова остановил его:

— Это не суд, а беззаконие! Вы оскорбляете болгарский народ!

К арестованным бросились караульные, начали их расталкивать. Прокурор заявил:

— Не знаю, повесим остальных или нет, но Петр Велев будет болтаться на веревке…

— Я протестую, господин прокурор, — резко ответил ему защитник Петра. — Вы нарушаете один из основных принципов нашего законодательства и международного права — нельзя повторно судить человека за то, за что он уже был осужден…

Отзвучали речи прокурора и защиты. Председатель суда предоставил подсудимым последнее слово. Петр поднял цепи, сделал несколько шагов к судейскому столу.

— Я знаю, что вы меня убьете. Хочу, чтобы при иней казни присутствовал весь полк. Пусть солдаты видят, как буржуазия поступает с сыновьями народа…

После перерыва подсудимых снова привели в зал суда. Торжественно вошли прокурор и судьи. Все встали. Судьи заняли свои места, и председатель огласил приговор. Смертный приговор вынесли Петру Велеву и шестерым его товарищам. К смертной казни приговорили также Спаса Баталова и Георгия Каназирского, но, как несовершеннолетним, приговор заменили длительным тюремным заключением.

— Долой фашистское правосудие! — крикнул Петр Велев.

— Позор! Позор! — закричали и остальные.

Зазвенели цепи. Офицер из охраны закричал, пытаясь унять поднявшийся шум. Караульные набросились на осужденных с ремнями и прикладами.

— Господа судьи, прекратите издевательство! — призывали адвокаты защиты. — Вам придется отвечать за это!..

Председатель суда быстро собрал папки и покинул зал.

Так Петр получил второй смертный приговор. Других повесили, а он остался в живых. Его спасло одно обстоятельство. Незадолго до провала подпольной организации в пловдивских казармах в 1934 году под натиском общественного мнения вышел царский указ об амнистии, и первый смертный приговор Петру заменили пожизненным заключением. Но второй смертный приговор ему вынесли за ту же самую деятельность и привести его в исполнение не могли, не нарушив указа об амнистии. Пока улаживали и преодолевали эту помеху, Георгий Димитров призвал всех честных людей на борьбу за спасение жизни Петра Велева и других осужденных на смерть коммунистов. В стране поднялась мощная волна протеста. Власти оказались вынуждены отменить смертные приговоры.

Петр провел в тюрьме восемь лет. Его выпустили в марте 1941 года и сразу же призвали на военную службу, чтобы он отбыл положенный срок воинской повинности. Весть о нападении гитлеровцев на Советский Союз застала его на службе в армии. В начале августа Петр ушел в подполье.

Городской комитет партии в Пещере предвидел, что вслед за Петром пойдут и другие, и подготовил в горах убежище. Никола Галанов, Славчо Гилин, Петр Мишев и другие пещерцы и брациговцы принесли с собой продукты, печку и домотканые одеяла.

Опали листья в лесу, и на Бараковской реке засверкал первый лед.

В Пещере и Брацигове в крестьянских домах затопили печи. К убежищу, где скрывался Петр, стали наведываться кабаны и волки.

24 ноября ночью Петр вернулся со встречи с брациговцами и прилег на пары отдохнуть. Он укрылся одеялом и заснул. За порогом повалил мокрый липкий снег.

На рассвете тайник окружили полицейские. Их было человек пятьдесят. Петр сквозь сон услышал их шаги, а потом разговор.

— Где-то здесь… — узнал он голос лесника. — Я видел, как он тут проходил…

Петр схватил пистолет и бросился к выходу, ведущему к реке. Недалеко от него промелькнули силуэты полицейских. Пригнувшись, они устремились к его убежищу. Тогда Петр вернулся и пополз к запасному выходу. Он вышел из-за валунов в двадцати метрах от леса.

— Вот он!.. — заметил его один из полицейских, но Петр выстрелил в него из пистолета, и тот исчез среди высоких камней.

— За мной, товарищи! — крикнул Петр и разрядил обойму в мелькающие силуэты.

Полицейские, поверив, что Петр не один, не знали, откуда могут выскочить другие. Петр воспользовался их растерянностью, побежал к лесу и скрылся в ближайшей ложбине.

Они бросились по его следам на мокром снегу, следы довели их только до реки — дальше Петр шел по воде.

Летом 1942 года Батакский отряд разбил лагерь под большой, нависшей над крутым склоном скалой. От солнца она сильно нагревалась, а ночью, когда остывала, покрывалась росой. Под ней сияла черная и глухая пропасть, а дальше начиналась Чепинская котловина. Днем она скрывалась в мареве, а ночью села тревожно мигали своими, далекими огоньками.

Однажды утром мы с двумя товарищами вернулись со встречи с паталенскими помощниками партизан и застали в лагере Петра Велева и Георгия Кацарова, посланцев Кричимского партизанского отряда. Они пришли с предложением объединить наши силы.

Тогда Петру было не больше тридцати лет. Его кудрявые волосы заметно поседели. Смуглое лицо то и дело подергивалось от нервного тика. Он очень любил шахматы и, как только у него выдавалось свободное время, сразу же садился за игру.

Вдвоем мы отправились выкупаться к роднику. Давно не было дождя, и воды в роднике сильно поубавилось. Мы углубили его дно, огородили камнями и дерном и стали ждать, чтобы набралось побольше воды. Она прибывала медленно. Мы ждали, а я глаз не сводил с Чепинской котловины. Мы сидели прямо напротив нее. Петр догадался, что я из этого края, спросил меня:

— У тебя есть мать?

— Есть. А у тебя?

Он не ответил. Я подумал, что он не доверяет мне, и рассердился.

— Сам не отвечаешь, а других спрашиваешь!..

Он рассмеялся. Потом смех его оборвался, он сказал:

— Не знаю, что тебе ответить… И есть, и нет…

Я посмотрел на него и пожал плечами.

— Не удивляйся. В жизни и такое случается…

Незаметно завязался разговор. Такой разговор, который запоминается надолго.

Отец Петра, бай Анастас Велев, имел пару волов и небольшой надел земли. Работал от темна до темна, но едва мог прокормить и одеть своих детей. Петр был самым старшим и, как только подрос, стал ходить с отцом на работу.

Его мать умерла, когда он был еще маленьким. Дом остался без хозяйки, некому было присмотреть за детьми. Отец привел в дом вторую жену. Петр никак не мог к ней привыкнуть. Дни напролет он проводил с волами в поле, а вечером устраивался спать в хлеву или же уходил к тетке. Иногда отправлялся в лес и подолгу не возвращался. Бродил по лесным тропинкам и разговаривал со своей умершей матерью, выплакивал ей все накопившееся в душе горе. Тогда-то и появилась в его глазах грусть, которая не исчезла до конца жизни.