Атанас Семерджиев - ...И многие не вернулись

— Сам знаешь, страда… Теперь вся наша надежда на урожай. — Она выдержала его пронзительный взгляд. — А партизан разве такой сумкой накормишь?

Черный вытер пальцем уголки губ и глухо проговорил:

— Развелось это волчье отродье… Все равно всех истребим. Запомни это хорошенько!..

Гроздена пошла дальше, но долго не могла успокоиться.

…Вражда у Черного с Асеном давняя. Гроздене казалось, что они всосали ее вместе с молоком матери. Черный преследовал Асена со звериным упорством. Асен же, встречаясь с Черным, оставался спокойным; огромный и сильный, он смотрел на него словно на пустое место.

Впервые Гроздена почувствовала эту вражду много лет назад, еще до того, как вышла замуж за Асена. Когда Асен возвращался со службы в армии, она пошла встречать его на станцию. Радостные и счастливые, шли они в село. Кругом зеленели поля. Встречные ласково здоровались с ними, отпускали шуточки.

Черный догнал их у самого села. Он возвращался из Пазарджика на новой расписной бричке. Правил стоя, рубаха на нем была расстегнута. Увидев Асена, дернул вожжи и резко остановил лошадей.

— Воротился, стало быть? В армии не успели укокошить? — спросил он с ехидной усмешкой.

Гроздена замерла. Не слова ее испугали, а враждебный голос Черного, полный ненависти взгляд. Его рука сжимала кнутовище. Кони не двигались и тяжело дышали.

Асен подал Гроздене знак рукой, чтобы оставалась на месте, а сам вроде бы нехотя шагнул вперед и встал рядом с бричкой. Сзади она видела по его плечам, как тяжело он дышит, и поняла, что сейчас произойдет что-то страшное. От напряжения на скулах Асена выступили желваки. Он и Черный стояли, готовые броситься друг на друга. Черный — на бричке, Асен — на дороге.

— Э-эй! Да вы сдурели, что ли? — крикнул кто-то с поля.

Голос заставил их опомниться. Асен оглянулся. Кнут Черного просвистел над спинами лошадей, и те понеслись что было мочи к селу. Гроздена бросилась к Асену. С тех нор к ее любви прибавилось новое чувство — гордость за Асена, она радовалась, что он такой сильный и смелый. Но вместе с тем поняла, что жизнь с Асеном будет нелегкой, беспокойной.

Вскоре после их свадьбы в селе появился невысокий коренастый человек с острой бородкой и веселыми глазами. Асен привел его в комнату, подал табуретку и с большим почтением обратился к нему:

— Добро пожаловать, батюшка! Жена подаст чего-нибудь перекусить. Отдохни, а вечером пойдем в трактир…

Тогда я не поверила своим глазам. Асен больше всего ненавидел Черного и его дружков, а после них — попов. И вдруг привел в дом попа! Да еще так заботится о нем! Только непонятно, почему этот поп не в рясе, а в крестьянской одежде.

До самого вечера гость не выходил из дома. Асен куда-то ушел, а вернувшись, долго о чем-то говорил с ним, снова ушел и объявился только вечером. Не ужиная, они вдвоем с гостем отправились в трактир. Оттуда вернулись в полночь. В душу Гроздены уже закралась смутная тревога, но еще до свадьбы Асен предупредил ее, чтобы она не вмешивалась в некоторые его дела. Он разделся и молча лег спать.

— А где остался поп? — спросила она.

Асен помолчал, потом ответил:

— Вернулся в город.

— С каких это пор ты решил водить дружбу с попами?

— Это не обычный поп. Его зовут «красным попом». Фамилия его Русинов. Он в тюрьме вместе с попадьей сидел…

В ту ночь восстановили в селе коммунистическую ячейку, разгромленную после сентябрьского восстания 1923 года.

Гроздена решила не вмешиваться в дела Асена и делала вид, что занята лишь своими домашними заботами. Но с того момента, сама не понимая, как это произошло, она почувствовала, что на нее возложена какая-то новая, непонятная ей ответственность.

Черный — будь он проклят! — еще больше озверел. Вместе со старостой и его приспешниками он следил за каждым шагом Асена и его товарищей. Ох, сколько тревог свалилось на нее!..

Гроздена никогда не забудет, как пытались их убить в 1935 году. Все началось из-за общинного леса. Тогда селяне поднялись против старосты и местных богачей, распоряжавшихся лесом как своей собственностью: рубили его когда и сколько хотели.

Однажды они с Асеном работали в поле в Раштеле. К обеду стало душно, как в печи. Но только они перекусили и взялись снова за работу, над полем разразилась буря. Пока добежали и укрылись под старым вязом на софийской дороге, полил дождь. Ветер сгибал ветви чуть ли не до земли. Молния прорезала небо и ударила в землю где-то совсем рядом. Загорелась копна, и даже проливной дождь не смог погасить огня.

Когда утихло, люди снова разошлись по полям. Тогда к Асену подошли его товарищи, и они решили потребовать от старосты прекратить грабеж общинного леса.

Вечером они собрались на площади. Из здания общинного управления вышли староста с сыном, Черный, полевые сторожа и еще несколько их пособников. У кого на плече дубина, у кого толстая палка, у сына старосты — кол.

— До каких пор будете грабить крестьянское добро? — спросил Асен. Он стоял впереди всех — коренастый, широкоплечий, словно высеченный из камня.

Староста только раскрыл было рот, но ему не дали говорить. Все разом зашумели:

— Разбойники! Мы не потерпим этого больше! Хватит! Довольно!

Сын старосты замахнулся на стоявшего рядом Сестримского, одного из самых бедных в селе крестьян, едва сводившего концы с концами. Это явилось поводом к свалке. Но Асен оставался спокойным, не принимая участия в драке.

— Староста, Асена нужно прикончить! — Черный с несколькими полицейскими бросились к Асену.

За ними двинулся и сын старосты, размахивая над головой колом. Асен не отступил. Не сводя глаз с Черного, он наклонился, взял камень и выпрямился во весь рост. Черный остановился, сын старосты замахнулся колом, но Асен опередил его, ударил камнем и повалил на землю. Черный и остальные растерялись.

После этого Асена арестовали. Его долго таскали по тюрьмам и судам, а в это время Черный и его банда из засады убили Сестримского. Им это сошло с рук, Асена же власти осудили на три года тюремного заключения…

Перед самым началом войны проводили выборы. Из Пазарджика явилась полиция. Черный послал полицейских арестовать Асена, чтобы некому было агитировать за «красного кандидата». Приходили за ним несколько раз, но в эти дни он не появлялся дома — крестьяне укрывали его. В день выборов его видели где-то на окраине села, и полицейские бросились туда, чтобы арестовать его.

Было воскресенье. Гроздена и ее мать затеяли печь пироги. Вдруг раздались крики. Посмотрев в окно, они увидели: к дому бежит Асен, а за ним — полицейские. Асен перескочил через плетень, вбежал в сени, схватил топор и встал у двери. Гроздена с мотыгой, а мать с кочергой встали рядом с ним. Полицейские ворвались во двор, направили на них винтовки. Дети закричали, из соседних дворов сбежались люди.