Пол Престон - Франко. Биография

Предвидя в будущем штормы, Франко разработал долговременные планы по нейтрализации дона Хуана и его сторонников. По совету Карреро Бланко, внушающего каудильо все большее доверие, генералиссимус одобрил двойственную стратегию, направленную на уменьшение опасности перехода к демократической монархии. Он попытается отделить дона Хуана от его наиболее радикальных советников — таких, как Хиль Роблес, Сайнс Родригес и Эухенио Вегас Латапие, — а затем будет добиваться доступа к воспитанию и образованию восьмилетнего сына дона Хуана — Хуана Карлоса. И хотя после Лозаннского манифеста Франко решил, что дону Хуану никогда не бывать королем, он предпочел уменьшить трения с ним, чтобы побуждать франкистов-монархистов к сближению с лагерем короля. О визитах к дону Хуану таких оппортунистов, как Хосе Мариа де Ареилса (Areilza) 194 194 Баскский монархист, в 30-е годы связанный с Фалангой, Ареилса — благодаря браку он стал графом де Мотрико — был алкальдом Бильбао после его взятия националистами. В 1941 году он вместе с Фернандо Мариа Кастиэльей написал в воинственно имперском духе книгу «Претензии Испании» (Reivindicaciones de Espana) и рассчитывал, что его отправят послом в фашистскую Италию. После войны он вернулся в профранкистский монархический лагерь, был послом в Буэнос-Айресе и Париже, а в 60-е годы перешел на позицию полной поддержки дона Хуана и стал противником Франко. , сразу же сообщалось британскому посольству, дабы создать впечатление, будто Франко ведет переговоры о реставрации монархии, чтобы таким образом выиграть время 23.

Вскоре после правительственной перестановки судьба Франко стала предметом рассмотрения на Потсдамской конференции. Сталин попытался добиться от англичан и американцев поддержки своего предложения о полном прекращении всех отношений с Испанией и оказании поддержки «демократическим силам». Его инициативу осторожно приветствовал Трумэн, опасающийся, однако, вспышки новой гражданской войны. Поняв, что разрыв отношений — «слишком суровая демонстрация», Сталин выразил мнение, что Большая тройка должна избрать более гибкие методы, дабы показать испанскому народу свою симпатию. Предложению Сталина воспротивился Черчилль, который указал, что, во-первых, Британия не хочет рисковать ценными для нее торговыми связями с Испанией и, во-вторых, что вмешательство во внутренние дела других государств противоречит уставу Организации Объединенных Наций 24. Черчилль утверждал, что, как ни одиозен Франко, не дело трех великих держав диктовать «меньшим враждебным странам, какой род правления им избрать», и что британская делегация подыскивает «более безболезненную форму антифранкистской резолюции» 25. Через два дня после поражения консерваторов на всеобщих выборах в Великобритании 28 июля Черчилль оставил Потсдам. Однако русское предложение о полном разрыве отношений с режимом Франко было отвергнуто и сменившим его Клементом Эттли, и новым министром иностранных дел Эрнестом Бевином. В своем заключительном коммюнике от 2 августа 1945 года три великие державы одобрили мексиканскую резолюцию, принятую в Сан-Франциско, и подтвердили, что Испания не допускается в Организацию Объединенных Наций из-за происхождения режима Франко, его природы, прошлой деятельности и связей со странами Оси 26. У каудильо тем не менее отлегло от сердца, ибо не последовало предложения о вмешательстве с целью его свержения.

Незадолго до декларации Потсдамской конференции Франко впервые принял нового британского посла сэра Виктора Мэллита. Когда Мэллит сказал каудильо, что его режим в умах британцев ассоциируется «с дружбой с фашистами и нацистами, а дела и слова времен войны не будут забыты», тот изобразил преданность и любезность. Пока Мэллит пытался довести до сознания Франко масштабы его изоляции, тот излучал благодушие, а потом «с улыбкой стал утверждать, что отношения наладятся». Каудильо отверг утверждения посла о том, что Испания поддерживала страны Оси, и, перебивая Мэллита, старался доказать, что его прогерманские симпатии сильно преувеличены. От разговора о Голубой дивизии каудильо отмахнулся, назвав ее «просто каплей воды». Памятуя о предстоящих британских выборах, Франко спокойно сообщил Мэллиту, что его собственная программа социальных реформ ближе к идеалам лейбористской партии, чем консервативной 27.

Потсдамская декларация обеспокоила каудильо, но вскоре он понял, что она не столь враждебна, как он и Мартин Артахо опасались 28. Вызывающий ответ Испании на заключительное коммюнике показывает, что руку к нему приложил сам Франко. В этом документе, опубликованном 5 августа 1945 года, говорится, что Испания не выпрашивает себе место ни в какой международной организации и согласится только на такую позицию, которая соизмерима с ее исторической значимостью, численностью населения и вкладом в отстаивание мира и в культуру. Далее в документе сказано: «Подобные соображения вынудили ее во времена монархии покинуть старую Лигу Наций» 195 195 Упоминая лишь о кратковременном выходе Испании в 1928 году, Франко предпочел умолчать о своем выходе из Лиги Наций 8 мая 1939 года в знак солидарности со странами Оси. . При этом испанский нейтралитет во время войны был превознесен как «выдающийся рекорд благородства» (destacada ejecutoria) — одно из любимых выражений Франко 29.

Несмотря на взаимные разногласия, лидеры испанских левых в эмиграции обрели оптимистическую уверенность в том, что декларации по Испании, принятые в Сан-Франциско и Потсдаме, а также приход к власти в Британии лейбористской партии предрекают скорый конец Франко. В предвкушении его падения в конце августа формируется правительство в эмиграции под председательством Хосе Хирала 30. Убеждение эмиграции в том, что с каудильо покончено, разделяли и некоторые круги в Мадриде. Большой остряк Агустйн де Фоксй (Foxd) заметил: «Ну и влепят же они Франко по нашим задам!» 31. Но генералиссимус был по-прежнему жизнерадостен и безмятежен. Сделав ставку на свой антикоммунизм, он не сомневался, что обстоятельства изменятся. В многочисленных речах и заявлениях Франко старался набирать очки на нейтралитете Испании во время войны и изображал страну счастливым и сплоченным оазисом спокойствия посреди бурного мира, по которому в поисках добычи бродят коммунистические орды 32.

Вскоре стало очевидно, что каудильо возделывал плодородное поле. Эрнест Бевин, новый министр иностранных дел Великобритании, в своей первой речи в палате представителей 20 августа ясно дал понять, что западные державы не предпримут никаких акций против Франко: «Вопрос о режиме в Испании должен решать испанский народ». При этом он отметил, что по отношению к Испании политика нового британского лейбористского правительства столь же безопасна, как и позиция его консервативного предшественника. Бевин оказал каудильо огромную услугу, заявив, что британское правительство «займет благоприятную точку зрения, если испанский народ предпримет шаги к изменению своего режима, но правительство Его Величества не намерено совершать ничего, что вызовет гражданскую войну в этой стране или будет способствовать ей» 33.